Главная / Публикации / «Шагаловский сборник. Выпуск 4»

С. Мясоедова. «1-я Витебская государственная художественно-декоративная мастерская и ее роль в формировании внешнего облика города в 1918—1921 годах»¹

1-я Витебская государственная художественно-декоративная мастерская и ее роль в формировании внешнего облика города в 1918—1921 годах¹

Осенью 1918 г. в Витебске была создана организационная комиссия по устройству художественной школы и коммунальной мастерской при классе прикладных искусств. Мастерская устраивалась для того, чтобы учащиеся и руководители художественной школы исполняли разнообразные живописные, малярные, лепные и др. работы, писали необходимые городу, учреждениям и предприятиям вывески, плакаты, афиши и портреты. Мастера должны были осуществлять покраску или роспись стен зданий, создавать театральные декорации, делать работу, которая «до сих пор исполнялась безграмотно ремесленниками»². С этого времени все учреждения, организации и частные лица обязаны были делать заказы на декоративные работы исключительно в мастерской. Лишь после поступления на общих основаниях в художественную школу, «не стесняясь возраста», частный живописец или ремесленник мог стать членом мастерской³.

Организацией и оборудованием мастерской занимался Марк Шагал⁴. «Маляров и мастеров по вывескам в Витебске хватает. Я собрал их всех, от мала до велика, и сказал:

— Вы и ваши дети станете на время учениками моей школы. Закрывайте свои мастерские. Все заказы пойдут от школы, а вы распределяйте их между собой. Вот дюжина образцов. Их надо перенести на большие полотнища и развесить по стенам домов, в городе и на окраинах. Всё должно быть готово к тому дню, когда пойдет демонстрация с флагами и факелами.

Все мастера — бородатые как на подбор, и все подмастерья принялись перерисовывать и раскрашивать моих коз и коров»⁵.

Витебск преобразился к первой годовщине Октябрьской революции, изменения продолжались и дальше. С лица главнейших улиц стали исчезать старые вывески, их место занимали новые, исполненные в мастерской. Одним из первых заказчиков стал Витебский губернский отдел народного образования, предложивший создать вывески для единых трудовых школ, рабочих библиотек и Пролетарского университета. В стенах художественной школы был проведен конкурс эскизов. В жюри конкурса — Марк Шагал, Мстислав Добужинский, Иван Тильберг, Александр Ромм и др. преподаватели⁶. Были премированы следующие эскизы художественных вывесок: для рабочих библиотек-читален — художника Байтина, для Пролетарского университета — художника Фридлендера, для трудовых школ — художника Юдовина. Вывески по эскизам были исполнены в мастерской⁷.

Мастерская являлась коммуной, где заработок делился между всеми поровну⁸. Сотрудники не получали жалования, «жили с заказов», находились «в очень скверном положении»⁹.

В марте 1919 г. коммунальная мастерская была переименована в 1-ю Государственною трудовую декоративною мастерскую. Работала она не при школе, как ранее, а в структуре подотдела изобразительного искусства Витебского губернского отдела народного образования. И будущим мастерам уже не обязательно было учиться или работать в художественной школе. До 10 марта 1919 г. окончилась перерегистрация членов мастерской¹⁰. Мастерская разместилась в доме Моделя на Канатной улице (современной Димитрова), на сентябрь 1919 г. здесь работало 16 человек. Рабочий день был строго нормирован, работы измерялись в квадратных аршинах (1 квадратный аршин равен приблизительно 0,5 квадратных метра). Мастер за восьмичасовой рабочий день должен был нарисовать от 1 до 1,5 квадратных аршинов работы со шрифтом, до 1 квадратного аршина с рисунком и орнаментом, до 5 квадратных аршинов декораций и росписи комнат. Большинство работ, исполняемых в мастерской, являлись не станковыми, а искусством, которое «в большинстве добывается с большим опытом и наукой»¹¹.

К концу 1919 г., несмотря на то, что вся декоративно-плакатная работа была сосредоточена в мастерской, она терпела убытки из-за отсутствия средств¹². На 1 апреля 1920 г. членами мастерской являлись 24 человека, в том числе Казимир Малевич, Вера Ермолаева, Нина Коган, Лазарь Лисицкий, Лазарь Хидекель, Юдель Пэн, Давид Якерсон¹³. Профессора, вероятно, были авторами эскизов, по которым исполнялись работы, а также выполняли сложные заказы. Возможно, благодаря работам членов мастерской провинциальный Витебск казался гостям города удивительным. «Здесь главные улицы, — писал Сергей Эйзенштейн, — покрыты белой краской по красным кирпичам. А по белому фону разбежались зеленые круги. Оранжевые квадраты. Синие прямоугольники»¹⁴. К сожалению, ни документов мастерской, ни эскизов не сохранилось.

Многим новое искусство на улицах города не нравилось. 31 августа 1920 г. на III съезде Витебского губернского отдела Всерабиса заведующий подотделом изобразительного искусства Витебского губернского отдела народного образования Павел Медведев выступил с жесткой критикой работы училища и мастерской, назвав вывески детским лепетом»¹⁵.

В октябре 1920 г. Государственная художественно-декоративная мастерская была реорганизована в трудовую артель для проведения художественного контроля над живописными работами. Художественным руководителем назначен Соломон Юдовин¹⁶. Кроме него в администрацию вошли заведующий Лейба Циперсон, завхоз (он же скульптор) Теофил Бейнарович, курьер т. Казак. Кроме Соломона Юдовина, Льва Зевина и Лазаря Хидекеля, которые работали в мастерской ранее, сюда пришли художники Абрам Бразер, Афроим Волхонский, Илья Чашник¹⁷. Члены мастерской были переведены на жалование, установлены новые нормы выработки. Название организации осталось прежним — Государственная художественно-декоративная мастерская.

Ввиду того, что выполнение всех работ вообще и масляных в частности по соответствующим эскизам требовало особого к себе отношения и большого количества времени, проведения предварительной столярной и технической работы, квадратный аршин работы, исполненной крупным шрифтом, мог стоить заказчику 1000 рублей. Если же наряду со шрифтом необходимо было делать «фигурное или орнаментальное изображение, осложняющее работу и требующее большей затраты сил и времени», или написать мелкий шрифт, «где благодаря большому изобилию текста приходится заполнять всё пространство», ставка могла быть поднята до 1500 рублей. Мастер выполнял в день 1 квадратный аршин такой работы.

Количество затрачиваемого времени для написания 1 квадратного аршина шрифта клеевыми красками было приблизительно втрое меньше, чем при масляных работах, поэтому и стоили заказчику такие вывески, афиши или плакаты значительно дешевле — от 300 до 500 рублей за квадратный аршин. При этом исполнение декораций обходилось дороже, чем плакатов, поскольку «декорации являются украшением более постоянного характера и <...> требуют более продуманного и серьезного отношения». Работы по росписи помещений, стен, потолков также должны были стоить дороже, поскольку требовали «специального технического подхода и оборудования», работать приходилось на лестницах. В день мастер должен был выполнить 3 квадратных аршина такой работы.

Ставки на знамена, писанные маслом или бронзой, приравнивались к ставкам на масляные работы, писанные клеевыми красками — к ставкам на клеевые работы.

Работа по написанию портретов являлась очень ответственной — почти художественным произведением. В зависимости от качества произведения, определяемого особой экспертно-художественной комиссией, портрет мог стоить от 15000 до 30000 рублей (масло) или от 10000 до 15000 рублей (клеевые краски). Исполнялся мастером две недели.

В отношении акварельных работ стоимость и качество определяла экспертно-художественная комиссия. Работа являлась очень сложной, требовала затрат значительного количества времени «и не всяким может быть выполнена, так как требует специальный навык и подход». Самый недорогой рисунок на санитарные темы по готовым образцам мог стоить заказчику 2500 рублей, плакаты и надписи с несложными рисунками или виньетками обходились до 5000 рублей, до 10000 рублей оценивалось исполнение карт, таблиц с «надписями обильного текста», диаграмм и др.¹⁸.

Позже отдельно стали оплачиваться работы по снятию старой вывески независимо от размера и места нахождения, доставка новой вывески и навеска ее»¹⁹.

Заказов было много. Так, за период с 15 сентября по 15 октября вместо запланированных 248000 рублей было выполнено работ более чем на 824000 рублей²⁰. Не всегда заказчик согласен был оплачивать счета. Так, в документах ГАВО хранится несколько заявлений Соломона Юдовина в конфликтную комиссию. Согласно одному из них, Витебский губвоенкомат и клуб 2-й Марковщины заказали декорации, которые были исполнены, но не оплачены, поскольку «выполнены картинно, но не декоративно», однако в постановках использовались²¹.

После снятия мастерской с государственного снабжения в ноябре 1921 г.²² положение ухудшилось. Мастерская, по всей вероятности, так и не смогла начать работу в новом режиме. С 11 декабря 1921 г. начала работать комиссия по приемке дел мастерской²³.

Примечания

1. Доклад был прочитан на XXIV Международных Шагаловских чтениях в Витебске 15 июня 2014 г.

2. Государственный архив Витебской области (далее — ГАВО), ф. 837, оп. 1, д. 58, л. 148.

3. Изобразительное искусство Витебска 1918—1923 гг. в местной периодической печати. Библиографический указатель и тексты публикаций. Составитель В.А. Шишанов. Минск: Медисонт, 2010. С. 37.

4. ГАВО, ф. 246, оп. 1, д. 22, л. 28 об. — 29.

5. Шагал М. Моя жизнь. Перевод с французского Н.С. Мавлевич. М.: Эллис Лак, 1994. С. 136.

6. Изобразительное искусство Витебска 1918—1923 гг. в местной периодической печати. С. 37.

7. Там же. С. 41.

8. ГАВО, ф. 101, оп. 1, д. 3, л. 2 об.

9. Там же, л. 2 об., 18—18 об.

10. Изобразительное искусство Витебска 1918—1923 гг. в местной периодической печати. С. 77.

11. ГАВО, ф. 101, оп. 1, д. 4, л. 15.

12. Там же, д. 3, л. 14.

13. Там же, д. 36, л. 38.

14. Эйзенштейн С. Избранные произведения в шести томах. Т. 5. М.: Искусство, 1968. С. 432.

15. ГАВО, ф. 101, оп. 1, д. 3, л. 35 об.

16. Там же, ф. 2289, оп. 2, д. 55, л. 19 об.

17. Там же, ф. 101, оп. 1, д. 7, л. 118.

18. Там же, д. 21, л. 121, 123—124 об.

19. Там же, д. 22, л. 376.

20. Там же, д. 21, л. 323.

21. Там же, д. 11, л. 233—233 об., 306—306 об.

22. Там же, ф. 246, оп. 1, д. 33, л. 162.

23. Там же, ф. 1319, оп. 1, д. 3, л. 143.