Главная / Публикации / «Шагаловский сборник. Выпуск 4»

М. Карман. «Марк Шагал: "Я открываю Школу искусств и становлюсь ее директором..."»¹

Мой доклад адресован людям, воспринимающим Марка Шагала исключительно как художника во всем бытовом, однобоком понимании этого слова. Также доклад является своего рода реакцией на художественный фильм «Шагал-Малевич», премьера которого состоялась в 2014 году (режиссер А. Митта), где Шагал был представлен нам в облике чудаковатого и восторженного романтика, парящего над землей с палитрой в руках и творящего «то, сам не знаю что». Насколько далеки данные мнения от реальности демонстрируют документальные свидетельства.

Теме взаимоотношений художника и власти уделял внимание в своих исследованиях Александр Лисов². Также я ссылаюсь на статью Людмилы Хмельницкой, исследовавшей истоки возникновения самой идеи создания Витебского Народного художественного училища³, и работы других исследователей.

Летом 1914 г. из Европы в Витебск к своей невесте Берте Розенфельд, ждавшей его четыре года, вернулся уже не Моисей, а Марк Шагал, знаменитый в Европе художник. И уже тогда, в 1914—1915 гг., во время работы над «документами», как их назвал сам Шагал, когда он бесконечно рисовал Витебск и свою семью, ему приходит идея о создании в родном городе художественной школы. В письме от 2 апреля 1920 г. искусствоведу П.Д. Эттингеру Марк Шагал сообщал: «Идея об организации Художественного училища пришла ко мне в голову по приезде из-за границы, во время работы над «Витебской серией» этюдов»⁴.

Обе революции 1917 года Марк и Белла Шагал встретили в Петрограде, а в ноябре с маленькой Идой они вернулись в родной Витебск⁵.

По поводу отношения Шагала к революционным событиям существуют противоречивые мнения. Сам художник в автобиографической книге «Моя жизнь» писал: «На Россию надвигались льды. Ленин перевернул ее вверх тормашками, как я всё переворачиваю на своих полотнах... Ленин произнес речь с балкона... Останавливаются заводы. Зияют дали. Огромные и пустые. Хлеба нет. Каждое утро у меня сжимается сердце при виде этих черных надписей»⁶. Исходя из последующих действий художника и разворачивающихся на этом фоне событий можно сделать вывод, что Марк Шагал моментально оценил новые, небывалые возможности, которые открывались перед ним. Кроме того, новая национальная политика первых советских лет, упразднение черты оседлости не могли не вызвать воодушевления, особенно в Витебске — городе, в то время еврейском по преимуществу.

В августе 1918 г. Шагал отправляет в Народный комиссариат просвещения «Докладную записку художника Марка Шагала о Художественном училище». Ее машинописный экземпляр хранится в фонде Александра Николаевича Бенуа в Отделе рукописей Государственного Русского музея⁷.

В «Записке» Шагал не просто излагает основные задачи училища и принципы его работы. Он настаивает и убедительно требует. Причем, он требует умно. «Записка» составлена настолько грамотно, что создается впечатление, что решение об открытии училища уже не подвергается сомнению. «Докладная записка» начинается словами: «Народное художественное училище в Витебске для нужд всего Западного края является назревшей потребностью; тем более, что наше революционное время обязывает нас вообще с особенной силой взяться за подлинное развитие и воспитание дремавших до сих пор знаний и талантов народа»⁸.

Главную задачу Народного художественного училища Шагал видит в том, чтобы положить в основу обучения «подлинное художественное и революционное направление в области искусства вне всяких примесей академичности и рутины»⁹.

В «Записке» художник Шагал излагает основные требования и правила работы будущего училища, причем, основная часть их при последующей организации и работе учебного заведения была соблюдена. Так, Шагалом были изложены правила приема в училище, права учащихся, деление по классам, точный расчет количества преподавателей для отдельных классов (8 человек, включая лектора-преподавателя «по истории искусств, анатомии, перспективы и пр.»¹⁰), а также количество административно-хозяйственного персонала. Он указывает суммы необходимых для открытия училища единовременных субсидий. Также в «Записке» Шагал говорит об организации при училище городского художественного музея: «При художественном училище временно в том же помещении должен организоваться первый городской художественный музей». Во главе его будет стоять «определенная комиссия из числа художественного и организационного Советов училища», указываются минимальные расходы по музею¹¹.

«Вот пока те не многие, но весьма важные культурные предприятия, имеющие огромное значение для поднятия культурного уровня гор. Витебска, всего края вообще и его народной массы в частности»¹².

Занятия в Витебском Народном художественном училище начались гораздо раньше его официального открытия. Уже в ноябре 1918 г. в здании школы работали 2 группы: старшая (живопись с живой натуры) и младшая («мертвая натура», т. е. натюрморт). «Запись желающих поступить в школу ежедневно от 11—3 ч. в помещении школы. Обучение бесплатное»¹³. Принимались все желающие.

Через год, в июле 1919 г., при ВНХУ был организован школьный музей. В этот музей вошли образцовые работы учащихся (в частности, премированные на 1-ой отчетной выставке), а также «артели учащихся» (имеется в виду Коммунальная мастерская). А в августе 1919 г. был организован музей современного искусства. 18 июля в 7 часов вечера открылась выставка картин, приобретенных для музея современного искусства, а в 9 вечера состоялась «свободная дискуссия»¹⁴. С уверенностью можно сказать, что реализовать данный замысел было не просто, учитывая тяжелейшую экономическую ситуацию в городе.

Конечно, некоторые смелые предложения Шагала так и остались нереализованными. В частности, идея «об образовании при училище общежития для неимущих, нуждающихся и начинающих из народа, со столовой, библиотекой и др.» или идея организация при городском музее отдела еврейского искусства, включавшего, «с одной стороны, предметы еврейской старины вообще, а с другой стороны произведения искусств художников евреев». «Не могут быть велики никакие средства для таких высоко культурных целей глубоко национального характера», — писал Шагал¹⁵. Однако и эта идея не была реализована, скорее, уже не по экономическим причинам, а в связи с очень скорыми переменами в национальной политике страны, которая довольно быстро повернула совершенно в противоположную сторону.

Особое внимание нужно уделить предложениям Шагала о распределении училища по классам. Он планирует открыть 3 класса рисовально-живописных, 4-й класс скульптуры, 5-й класс «прикладных искусств с отделениями: архитектурно-декоративным, живописно-малярным, причем, при нем должна организоваться мастерская для исполнения работ декорационных, лепных-скульптурных, деревянных, украшений внешностей и внутренностей казенных общественных и частных зданий, улиц и площадей города, писание вывесок, плакатов, декораций для городских театров и т. п.»¹⁶. Уже в декабре 1918 г. была организована городская Коммунальная мастерская по исполнению городских заказов. «Вся работа по исполнению декораций для театров, плакатов для кинематографов, фресок и вывесок должна концентрироваться исключительно в подотделе искусств. Заказы исполняются исключительно руками учащихся и руководителей школы»¹⁷. Именно эта «декоративная» мастерская выполняла работы по украшению города к празднованию первой годовщины революции.

Завершается «Докладная записка» патетично-убедительно, и эти слова Шагала еще раз убеждают меня в его невероятной способности доказывать привлекательность своей идеи. Даже если он сам не то чтобы «горел» революционными идеями, однако прекрасно понимал, с кем разговаривает и каким образом нужно подать эту идею, чтобы реализовать задуманное. «Только наше время — время простора народной инициативы, избавившись от буржуазно-меценатских и других филантропических опек, может и должно строить щедро и подлинно свою внутреннюю и внешнюю жизнь»¹⁸.

При этом решение заняться административной работой, выдаваемое Шагалом за случайное (он будто бы оправдывается за это сам перед собой в автобиографической книге «Моя жизнь»), сопровождается сожалениями о вынужденном расставании с процессом постоянного творчества. Ведь Шагал всегда полагал, что «нет места более пристойного для художника, чем у мольберта». «Но вместо всего этого, вместо того, чтобы спокойно писать, я открываю Школу искусств и становлюсь ее директором, или, если угодно, председателем.

— Какое счастье!

— Какое безумие! — думала моя жена»¹⁹.

Также принятое решение сопровождается некоторыми сожалениями о расставании со столицей: «Все в столице, а я... в Витебске». «И вот я снова еду из Петрограда в мой Витебск. Если уж быть министром, то у себя дома. Жена плакала, видя, что я совсем забросил живопись. «Все кончится провалом и обидой», — предупреждала она. Так и вышло. К сожалению, жена всегда права. И когда я научусь ее слушаться?»²⁰.

Отдел ИЗО Наркомпроса одобрил идею создания Художественного училища в Витебске. Причем, инициатива Шагала об открытии училища была «расценена Наркомпросом гораздо шире — как желание художника сотрудничать с новой властью»²¹. 12 сентября 1918 г. Народным комиссариатом просвещения Шагалу было выдано удостоверение за № 3051 как уполномоченному по делам искусств в г. Витебске и Витебской губернии.

Таким образом, благодаря инициативе Марка Шагала в Витебске была открыта профессиональная художественная школа государственного типа с полномочиями высшего учебного заведения, что было архиважно для Шагала. Напомню, что в России только Императорская Академия художеств, Московское училище живописи, ваяния и зодчества и Строгановское училище обладали этим статусом. На территории нынешней Беларуси учебных заведений с таким статусом не существовало.

28 января 1919 г. состоялось официальное открытие школы, названной Шагалом Витебское Народное художественное училище. Генератор идеи огромной глубины, сумевший доказать ее целесообразность, Шагал осуществляет задуманное. За несколько месяцев работы училище было подготовлено к работе, и в прифронтовом Витебске, где не хватало помещений для больниц, получило шикарное здание — конфискованный особняк банкира И.В. Вишняка по ул. Бухаринской, 10.

Художник Шагал предстает в роли не просто администратора, но также и реформатора. Он настаивает на приглашении в художественную школу преподавателей разных направлений в искусстве — от реалистического до крайне авангардистского. Причем, принципиальным моментом для Шагала является приглашение на должность директора и преподавателей именно петроградских, столичных художников. Через выходившую в Петрограде газету «Искусство Коммуны» Шагал обращается ко всем художникам с предложением приехать преподавать в Витебск²². Его расчет оказался верным, повлияв на популярность и статус училища. Первым директором ВНХУ был назначен маститый художник М.В. Добужинский, один из российских учителей Шагала. Некоторые из приглашенных преподавателей не приехали, но всё же основной состав был из столицы.

Занятия в живописной мастерской Шагала начались 20 января 1919 г. Заведование училищем Марк Шагал принял 1 мая 1919 г., пробыв на этой должности год (до конца мая 1920 г.). 20 января 1919 г. начала работу мастерская рисунка. После отъезда М. Добужинского руководителем мастерской был назначен А.Г. Ромм (с 28 февраля 1919 г.)²³. В январе 1919 г. начала работу мастерская подготовительного курса (первым ее руководителем являлась Н.И. Любавина, затем, с 15 марта, мастерскую вела Н.О. Коган). 10 января 1919 г. начала работу скульптурная мастерская (руководитель И.Х. Тильберг, с 15 мая — Д.А. Якерсон). В августе 1919 г. начала функционировать мастерская графики, печати и архитектуры под руководством Эль Лисицкого.

Жизнь вносила свои коррективы, преподавательский состав менялся, но структура училища и высокая планка подбора преподавательского состава сохранялась.

Нужно отметить неоднозначные отношения Марка Шагала с властями. С одной стороны, умело сотрудничая с ними, используя давнишние знакомства, он добивался своего. Так, после революции к власти приходят многие знакомые Шагалу люди: А.В. Луначарский, автор первой статьи о Шагале, назначен главой Наркомпроса, Д.П. Штеренберг, сосед Шагала по «Улью» — руководитель отдела изобразительных искусств Наркомпроса. С другой стороны, именно из высказываний самого Марка Шагала напрашивается вывод о его скорее ироничном отношении к новой власти: «Охотно забыл бы и о тебе, Владимир Ильич Ленин, и о Троцком...»²⁴

Из воспоминаний Шагала о знакомстве с А.В. Луначарским: «Когда-то в Париже, перед самой войной, мы с ним встречались. Он тогда писал в газеты. Бывал в «Улье», зашел и ко мне в мастерскую. Очки, бородка, усмешка фавна. Я слышал, что он марксист. Но мои познания в марксизме не шли дальше того, что Маркс был еврей и носил длинную седую бороду»²⁵.

В противовес отношениям с начальством столичным с местными властями всё складывалось несколько иначе: «В губисполкоме выпрашивал субсидии из городского бюджета. Председатель демонстративно спал всё время, пока я докладывал. А в самом конце пробудился и изрек: «Как, по-вашему, товарищ Шагал, что важнее: срочно отремонтировать мост или потратить деньги на вашу академию искусств?». Субсидию я всё же получил, с помощью Луначарского. Тогда председатель стал требовать, чтобы я, по крайней мере, был ему подотчетен. Грозился тюрьмой. Но тут уж я отказался наотрез»²⁶. «Художник был поставлен в зависимость от местного начальства. Апеллируя к Наркомпросу, он вызывал к себе враждебное отношение местных властей»²⁷.

Конфликты с начальством, тяжелое материальное положение, конфликты разнообразного характера в училище, усталость от административной работы и тоска по полноценному творчеству — и Шагал, не без горечи, покидает Витебск.

«Смешно. Зачем ворошить старье? Ни слова больше о друзьях и недругах. И без того их лица намертво врезались мне в память. Что ж, выдворяйте меня со всей семьей в двадцать четыре часа. Снимайте все мои вывески и афиши, злословьте сколько душе угодно. Не бойтесь, я не стану поминать вас недобрым словом. И не хочу, чтобы вы вспоминали обо мне. Если несколько лет, в ущерб своей работе, я трудился на благо общества, то не ради вас, а ради моего города, ради покоящихся в этой земле родителей. Делайте что хотите. Нисколько не удивлюсь, если спустя недолгое время после моего отъезда город уничтожит все следы моего в нем существования и вообще забудет о художнике, который, забросив собственные кисти и краски, мучился, бился, чтобы привить здесь Искусство, мечтал превратить простые дома в музеи, а простых людей — в творцов. Воистину нет пророка в своем отечестве...»²⁸.

«Мечты сбываются, мечтайте осторожно», — говорит одна моя подруга. То же самое мы могли бы сказать Марку Захаровичу. Однако много ли среди нас людей, осуществивших свои мечты, пускай и воплотившиеся слегка в искаженном виде, чем изначально, но воплотившиеся? И если бы не эта идея Шагала о создании училища, являлся ли бы наш город городом художников до сих пор? Большой вопрос.

Примечания

1. Доклад был прочитан на XXV Международных Шагаловских чтениях в Витебске 25 июля 2015 г.

2. Лисов А.Г. Художник и власть: Марк Шагал — уполномоченный по делам искусств // Диалог. Карнавал. Хронотоп (Витебск). 1997. № 2.

3. Хмельницкая Л.В. Петроградцы у истоков создания Витебского Народного художественного училища // Марк Шагал и Петербург. К 125-летию со дня рождения художника. СПб.: Европейский дом, 2013.

4. Письма Марка Шагала Павлу Эттингеру (1920—1948). Публикация А.С. Шатских // Сообщения Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Вып. 6. М., 1980. С. 192.

5. Шатских А.С. Витебск. Жизнь искусства. 1917—1922. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 20.

6. Шагал М. Моя жизнь. Перевод с французского Н. Мавлевич. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикс, 2014. С. 157.

7. Докладная записка художника Марка Шагала о Художественном училище. ОР ГРМ, ф. 137, оп. 1, д. 2403, л. 1—8.

8. Там же, л. 2.

9. Там же.

10. Там же, л. 4.

11. Там же, л. 5.

12. Там же, л. 6.

13. Изобразительное искусство Витебска 1918—1923 гг. в местной периодической печати. Библиографический указатель и тексты публикаций. Сост. В.А. Шишанов. Минск: Медисонт, 2010. С. 28.

14. Там же. С. 142.

15. ОР ГРМ, ф. 137, оп. 1, д. 2403, л. 8.

16. Там же, л. 3.

17. Изобразительное искусство Витебска 1918—1923 гг. в местной периодической печати. С. 37.

18. ОР ГРМ, ф. 137, оп. 1, д. 2403, л. 8.

19. Шагал М. Моя жизнь. С. 160.

20. Там же. С. 155.

21. Хмельницкая Л.В. Петроградцы у истоков создания Витебского народного художественного училища. С. 70.

22. Шагал М. Письмо из Витебска // Искусство Коммуны (Петроград). 1918. № 3. 22 декабря.

23. Государственный архив Витебской области, ф. 2289, оп. 2, д. 91, л. 14.

24. Шагал М. Моя жизнь. С. 157.

25. Там же. С. 160.

26. Там же. С. 158.

27. Лисов А.Г. Художник и власть: Марк Шагал — уполномоченный по делам искусств.

28. Шагал М. Моя жизнь. С. 162.