Главная / Публикации / Юлия Степанец. «Эжен Териад и его "лучшее издание по искусству ХХ века"»

Юлия Степанец. «Эжен Териад и его "лучшее издание по искусству ХХ века"»

Бюллетень Музея Марка Шагала. № 1 (9). 2003. С. 8—12.

Среди книг, подаренных Музею Марка Шагала в Витебске его давним другом доктором Генрихом Манделем из города Иррель (Германия), — многочисленные издания, вышедшие во Франции в издательстве «Verve», создателем и руководителем которого на протяжении многих лет был Эжен Териад. И, пожалуй, самыми ценными из них являются журналы «Verve», издававшиеся в период с 1937 по 1960 годы. Это было одно из самых замечательных изданий по искусству, выходивших в то время, а имя Эжена Териада — одно из самых известных имен, прославивших французскую культуру.

Эжен Териад родился 2 мая 1897 г. в небольшой деревушке Вариа на окраине Митилини — главного города греческого острова Лесбос. Пейзажи Лесбоса в свое время послужили фоном для книги «Дафнис и Хлоя» Лонга. Именно от них отталкивался и Марк Шагал, приступая по заказу Амбруаза Воллара к иллюстрированию известного произведения. Когда Воллар погиб в автомобильной катастрофе, иллюстрации приобрел и издал Эжен Териад, в карьере которого как издателя книга «Дафнис и Хлоя» с иллюстрациями Шагала была одним из лучших изданий.

Его настоящее имя — Efstratios Eleftheriades. Отец его был владельцем небольшой фабрики по производству мыла из оливкового масла — главного природного достояния острова. Фамилию Териад он взял уже после того, как окончательно поселился во Франции.

Юношей Териад читал все, что находил в библиотеке отца: и великую классическую литературу — например, Гомера, и популярную французскую литературу — например, Анатоля Франса. Мечтал о Париже и тайно начал рисовать. Сохранились лишь две картины, написанные Териадом в тот период. Они висели на стене спальни его дома в Вариа на протяжении всей жизни Териада. Больше других работ он ценил классический «Натюрморт с гранатами», написанный им в 15 лет.

Весной 1915 г. после окончания школы восемнадцатилетний Териад едет во Францию. Отец благословляет его на продолжение учебы в Париже, хочет, чтобы сын стал юристом, и дает немного денег на скромную жизнь. Но сначала Териад едет в Марсель. На нем — наглухо застегнутый тугой воротничок и строгий, пошитый на заказ костюм, типичный для молодого человека из респектабельной семьи. Всю свою жизнь Териад стремился элегантно выглядеть. На фотографиях того времени мы видим причудливый шейный платок и гладко зачесанные волосы. Круглое, немного толстоватое лицо и небольшие, круглые руки, похожие на руки ребенка. Но люди, встречавшие Териада, в первую очередь обращали внимание на полные живой экспрессии и искрящиеся добротой глаза.

Первый контакт Териада с Францией пришелся на трудное время. Страна воевала, и самым главным для людей было — выжить. В Марселе царили грязь и беспорядок. И, хотя, Териад покидает этот город ошеломленным, свое будущее он все равно связывает с Францией, мечту о которой вынашивал все предыдущие годы. Он садится в поезд и едет в Париж, где останавливается в отеле возле Пантеона, рядом с которым находилась юридическая школа. Териад был принят в школу, но на занятиях так и не появился. На лето он уехал в Митилини, а в сентябре возвратился в Париж. Там время остановилось. Териад, как и обещал отцу, учился на юриста, но ему было скучно и он искал предлог, чтобы уйти с пути, предназначенному его родителями.

Териад постоянно рисует, но стать художником ему было не суждено. Отец ждет его дома, чтобы продолжить семейный бизнес. Однако ожидание это напрасно. Париж становится для Териада вторым домом. Он регулярно посещает Лувр, художественные галереи, кинозалы и книжные магазины. Часто бывает в кафе, популярных среди интеллигенции. Эти ежедневные посещения сыграли в повседневной жизни многих очень важную роль — люди согревали там себя, свое тело и душу. Они сидели в кафе часами, тратя время на напитки и бесконечные разговоры. Териад говорил: «Я приобрел привычку не пить ничего, кроме холодного кофе. Не кофе обжигает мой рот».

В кафе он мог сидеть и читать газету, писать письма домой, почти всегда подавляя чувство одиночества, мечтая о своей будущей славе. В голову приходила масса идей. Тогда Териад еще не осознавал, что хочет стать издателем, хотя «жизнь в кафе» сыграла решающую роль в его личном становлении, а постоянные встречи с писателями и художниками сделали их его друзьями. В тот период ничего не интересовало Териада больше, чем искусство и все, что с ним было связано. Впоследствии он часто вспоминал свои беседы с Матиссом, Джакометти, Пикассо, Браком, Шагалом, Леже и Миро. Как писал позднее известный французский искусствовед Жан Лемьер, в период с 1915 по 1925 годы Териад создавал «художественный дом своих мечтаний».

В 1926 г. Териад впервые рискнул выступить на парижской художественной сцене, хотя и с не очень значительным проектом. Его соотечественник Кристиан Зервос (тоже грек по национальности) начал издавать «Cahiers d'Art» — журнал, в котором публиковались исследования о последних направлениях в современном искусстве. Териаду предложили вести в нем отдел современного искусства. Он сотрудничал с журналом 5 лет, начиная с самого первого выпуска в 1926 г., для которого написал статью, начинающуюся словами о простирающемся впереди пути. Всего для «Cahiers d'Art» Териад написал 42 статьи. Пять из них имели прямое отношение к рожденному десять лет спустя собственному журналу «Verve». Первую из них («Cahiers d'Art», № 5, 1926), Териад начал словами о Париже, счастливой столице искусств, создающей благотворную атмосферу для каждого. В статье «Марк Шагал» (№ 6, 1926) Териад написал: «Шагал родился романтиком... Видеть мир через букеты цветов!..» Шагала и Териада познакомил в 1926 г. Амбруаз Воллар. Их отношения перешли в дружеские после 1950 г., когда художник переехал в Ванс, где жил Териад.

В 1928 г., продолжая писать для «Cahiers d'Art», Териад становится постоянным сотрудником «L'Intransigeant», ежедневной национальной газеты с парижской «изюминкой». Вместе со своим другом Морисом Реналем он пишет для колонки «Искусство», подписывая статьи псевдонимом «Двое слепых». Впоследствии Териад смотрел на свои статьи для «L'Intransigeant» как на «неразумность молодости».

В эти годы Териад активно работает. Он часто встречается с художниками в их мастерских и на вернисажах, берет интервью у Брака (3 апреля 1928 г.), начинает серию статей «Путешествующие художники». В статьях для «L'Intransigeant» дает портреты тех художников, кто был ему наиболее близок и симпатичен: делает интервью с Руо, пишет статью о Леже, картины Коро называет высшей точкой французской живописи.

Пути Териада и Кристиана Зервоса разошлись в 1931 г., когда Териад знакомится с Альбертом Скирой. Именно эта встреча и предопределила создание одного из самых известных издательств, занимающихся выпуском литературы по искусству ХХ столетия. Первой изданной ими книгой были «Метаморфозы» Овидия с иллюстрациями Пикассо.

1 декабря 1932 г. Териад был назначен художественным директором, а Скира — руководящим директором нового издания, названного «Минотавр», которое стало очень важным для движения сюрреалистов. Для него писали Андре Бретон и его соратники. Качество бумаги, репродукций и печати в «Минотавре» были очень высокими. Териад предоставлял место на страницах журнала не только сюрреалистам, но и художникам других направлений — Пикассо, Браку, Матиссу и др. Позднее он признавался, что одной из причин создания «Минотавра» было то, что к нему обратились с просьбой соединить все виды идей вместе.

В 1936 г. Териад ушел из «Минотавра» и после короткой поездки в свою родную Грецию начал готовить собственное специализированное издание по искусству и литературе. Первый номер журнала «Verve» вышел в декабре 1937 г. Позднее журнал стал издательским домом.

Териаду повезло, т.к. в самом начале пути он получилзначительную финансовую поддержку своего издания от Коко Шанель и Дэвида Смарта, владельца издательства в Соединенных Штатах. Смарту хотелось создать самый прекрасный журнал на земле. Американцы давали деньги, Териад — свои связи и опыт.

Статьи для журнала приносили Анжела Ламотт и Адриан Монье. Когда Анжела Ламотт умерла, Монье написал посвященную ей статью, в которой рассказал об истории создания журнала «Verve»: «Весной 1937 г., желая поговорить со мной о серьезных материях, она [Анжела Ламотт — Ю.С.] пришла ко мне, села возле меня, и поведала свой секрет: надвигающееся рождение «Verve». Я не знал Териада. Я хотел встретиться с ним, но не был уверен в себе, т.к. долгое время был одиноким человеком, подобно задумчивому, вечно недоверчивому, восточному мудрецу. Анжела верила, что эта встреча состоится, и это станет благоприятным началом, гарантией благотворного союза. Между тем, она взяла на себя обязанности секретаря журнала, спрашивала моего совета об авторах Териада и просила материал».

У Териада было много друзей среди художников, у которых он стал заказывать иллюстрации для своего издания. Обложку для первого номера «Verve» сделал Анри Матисс. Для нее он использовал три основных цвета: красный, голубой и зеленый. В центре композиции — контурное изображение обнаженной фигуры, чьи изгибы кажутся подражанием контурам «очертаний» обложки, извилистых букв «Verve», бегущих по правому краю. Матисс нарисовал название журнала, используя кисть и индийскую тушь. Кстати, первоначально журнал планировали назвать «Pan». При первой встрече Териада и Дэвида Смарта рассматривались два названия: «Pan» и «Creation» как наиболее подходящие для английского и французского языков. Поэтому первый вариант обложки Матисс сделал, используя название «Pan». Но Териад потом изменил название, воодушевленный блестящим именем «Verve» [слово «verve» в переводе с французского означает воодушевленный — Ю.С.].

Обложка, созданная Матиссом, была отпечатана литографическим способом в печатной мастерской Фернана Мурло. Это стало началом хорошей традиции — с тех пор практически все обложки для «Verve» создавались таким же образом, за исключением только нескольких изданий, вышедших во время Второй мировой войны.

Письмо Матисса к Териаду от 1 декабря 1937 г. подтверждает, что художник создал именно такой дизайн обложки, какой хотел: «Я посылаю Вам две рамы с двумя макетами обложек, которые я ценю больше остальных — можете снять с них стекло перед тем, как начнете фотографировать для репродуцирования... Я умоляю Вас дать мне знать, когда я смогу взять их обратно — сделать чистую печать — потому что мелочи могут подвергнуть опасности мою работу».

Почему лучшие художники ХХ века создавали свои творения специально для изданий Териада? Думается, что не только из-за дружеских отношений и соблазна славы. Матисс, к примеру, был известен уже давно, а Териад в то время, когда начал это свое довольно рискованное коммерческое предприятие, был еще совсем неопытным издателем. Очевидно, главным было то, что и у Матисса, и у Териада была общая идея.

Третий номер «Verve» стал дебютом «тематических выпусков». Темой этого номера стал Восток в самом широком смысле этого слова. Териад попросил Боннара сделать обложку, и художник сделал дизайн, изобразив праздничную красную скатерть, развернутую поперек вертикально расположенного стола. Редко бывает, чтобы обложка так соответствовала теме номера. Она стала праздником для глаз читателя, открывающего третий номер «Verve». Название журнала изображено слева, а также вверху страницы. Как обычно, обложка была выполнена в технике оригинальной литографии, отпечатанной в мастерской Фернана Мурло.

В третий номер были помещены также четыре цветные литографии из серии «Четыре времени года»: «Весна» Марка Шагала, «Лето» Хуана Миро, «Осень» Раттнера и «Зима» Пауля Клее. На обратной стороне каждой из них были помещены черно-белые литографии с тем же сюжетом, названием работы и именем автора, ее создавшего.

Литография «Весна» (размер 354 × 265 мм) решена Марком Шагалом в его излюбленном голубом колорите. На ней изображена фигура человека с головой козла. Правой рукой он держит смычок, а левой, которая заканчивается копытом, — скрипку, окрашенную в цвет травянистой зелени. На плече человека сидит совсем маленькая женщина, держащая в руках букет цветов. Общий фон литографии — голубой, именно такой, каким бывает небо ранней весной. Это и цвет надежды, и начала чего-то нового, к чему стремится весной душа каждого человека. Сама литография напоминает работу пастелью, что придает ей необыкновенную нежность и лиричность. На обратной стороне листа — черно-белая литография, которую можно назвать «Козел со скрипкой», т.к. на ней мы видим контурное изображение человеческой фигуры с головой козла. Он играет на скрипке, которую держит в левой руке. Вместо смычка — ветка растения. Сама фигура изображена не только играющей на скрипке, но и как бы танцующей вприсядку. В целом рисунок напоминает набросок тушью и создает слегка игривое настроение. В правом нижнем углу написано: «Printemps».

Литография Миро «Лето» решена в типичной для него манере, где каждое цветовое пятно является доминирующим и дает свой акцент в данной композиции. Здесь и тягучая жара, и прохлада воды — одним словом, то, что присуще такому времени года, как лето. На обратной стороне листа — черно-белая литография с названием работы «L'йte», именем автора «Joan Miro» и датой создания литографии «Mars 1938». Все эти надписи гармонично включены в композицию и являются ее составной частью.

«Осень» Раттнера — светлая работа и отличается от предыдущих работ Шагала и Миро необыкновенной пластичностью и теплым колоритом. Центром композиции являются две обнаженные фигуры — спящих мужчины и женщины, которых окутало нечто большое и обволакивающе-жаркое.

Клее решил свою работу в пастельных розово-голубых тонах со схематичным изображением человека и малюсенького красного сердечка у него на теле.

Прекрасные цветные репродукции живописных работ таких известных художников, как Эжен Делакруа («Алжирские женщины»), Матисс («Композиция») и Боннар («Пейзаж»), а также уникальные фотографии, отражающие быт и историю народов Востока, дополняются текстами статей Р. Тагора, Э. Грамонта, А. Мальро и других авторов. Интересна фотография Боннара, сделанная летом 1937 г. в его мастерской в Довилле и отражающая простую и одинокую жизнь художника.

Несмотря на трудности доставки, нормирование бумаги и другие проблемы, шесть номеров «Verve» были изданы между 1940 и 1945 годами. «Verve» № 8 вышел с черно-белой обложкой Матисса и явился свидетельством отношения Териада и Анжелы Ламотт к нацизму и его марионеткам.

Териад считал «Verve» идеальным местом встречи, своего рода «храмом», или «садом», существующим на бумаге. Документы и художественные работы, включенные в журнал, говорили сами за себя, создавая свой индивидуальный ритм. Тем не менее, их взаимодействие не имело бы должного успеха, не настаивай Териад на репродукциях самого высокого качества. Для них «Verve» использовал лучшие технологии и привлекал лучших специалистов. Используя новые технологии печати (цветную и черно-белую фотогравюры), Териад сделал страницы журнала бархатистыми, мягкими, ясными, что придавало изданию роскошность и качество.

После войны главной темой многих изданий стало творчество какого-либо одного художника. По такому пути пошел и «Verve», подготовив специальные выпуски, посвященные Шагалу, Матиссу, Пикассо и др. художникам. Художники создавали дизайн обложки, фронтиспис и титульный лист для номера журнала. Такой подход вместе со щедрым использованием различных приемов печати способствовал тому, что, беря в руки «Verve», читатель забывал о том, что это журнал, а не книга по искусству в ее традиционном понимании. Не зря журнал «Verve» с самых первых номеров стали называть лучшим изданием по искусству ХХ века.

С 1937 по 1960 годы было издано 38 номеров журнала, 12 из которых были сдвоены (№ 5—6, весна 1939 г.; № 14—15, март 1946 г.; № 17—18, 1947 г., с обложкой и фронтисписом, выполненными Боннаром; № 19—20, апрель 1948 г., с обложкой и фронтисписом Пикассо; № 21—22, 1948 г., с обложкой и фронтисписом Матисса; № 25—26, октябрь 1951 г.; c обложкой Пикассо, № 27—28, декабрь 1952 г., с обложкой и фронтисписом Брака; № 29—30, 1954 г., с обложкой и фронтисписом Пикассо; № 31—32, 1955 г., с обложкой Брака; № 33—34, сентябрь 1956 г., с обложкой Шагала; № 35—36, лето 1958 г., с обложкой Матисса и № 37—38 с обложкой Шагала).

Трудные послевоенные годы стали временем плодотворного сотрудничества между Марком Шагалом и Териадом, которого художник называл своим «вторым Волларом». В 1948 г. Териад предложил Шагалу сопоставить цветные миниатюры рукописи герцогов Бургундских «Сказки Боккаччо» со своими рисунками на эту тему. Художника увлекла эта идея, и в 1950 г. вышел тематический номер журнала «Verve» (№ 24), посвященный «Сказкам Боккаччо», для которого Шагал сделал серию черно-белых иллюстраций и обложку. Шагаловские иллюстрации (акварели и рисунки тушью) были помещены рядом с репродукциями живописных работ на ту же тему из рукописи герцогов Бургундских, хранящихся в библиотеке Арсенала герцогов Бургундских. «Verve» не сравнивает, а как бы проводит параллель между этими разновременными иллюстрациями. Печать издания была закончена в конце апреля 1950 г. на печатных станках мастеров-печатников братьев Дреже.

В декабре 1952 г. вышел «Verve» № 27—28 с обложкой Брака и литографиями Миро, Матисса, Джакометти, Леже и Шагала. Литографии к этому номеру, как обычно, были изготовлены в печатной мастерской Фернана Мурло. Брак сделал также двойной фронтиспис, открывающий этот выпуск журнала. На одной стороне листа сквозь причудливое и, казалось бы, хаотичное переплетение линий угадывается портрет самого художника и ваза с цветами, а на другой, решенной в несколько фольклорном стиле, — пара болотных птиц на голубом фоне. Для этого номера Марк Шагал сделал целую серию из 8 литографий под общим названием «Visions de Paris» («Видение Парижа»). Эта серия явилась как бы данью возвращения художника во Францию. Весной того же 1952 г. Шагал знакомится со своей будущей женой Валентиной Бродской, и оба эти события вылились у художника в изображения букетов цветов и пейзажей Парижа. На литографиях серии «Visions de Paris» Шагал изображает Сену, Нотр-Дам, Эйфелеву башню, Триумфальную арку, площадь Согласия — места, являющиеся символами не только Парижа, но и всей Франции. По совету известного французского искусствоведа Жака Лассеня художник делает пояснения к циклу своих работ: «Париж, о котором я мечтал в Америке и который я открыл, обогатил мою жизнь — как будто я родился заново, высушил мои слезы».

В сентябре 1956 г. вышел № 33—34 с текстами Мейера Шапиро и Жана Валя. Этот номер был целиком посвящен библейской тематике и включал 18 цветных (считая обложку) и 12 черно-белых литографий, выполненных Марком Шагалом. Литографии были изготовлены в парижской типографии Мурло.

Последний выпуск «Verve», полностью посвященный Шагалу и его иллюстрациям к Библии, вышел летом 1960 г. Это издание включало 24 цветные и 26 черно-белых литографий художника. После этого Териад оставил свою ежедневную работу в офисе на улице Фиру. Издав еще несколько книг по искусству, он закончил свою карьеру издателя, целиком посвятив себя жене Алисе и просто наслаждаясь жизнью.

Кроме журнала «Verve» Эжен Териад прославил свое имя изданием отдельных книг. Среди них — «Мертвые души» Н.В. Гоголя с иллюстрациями Марка Шагала. Как известно, по заказу Амбруаза Воллара Шагал в 1923—1925 годах сделал к этой книге 107 черно-белых офортов. Однако книга увидела свет лишь в 1948 г., через несколько лет после смерти Воллара, когда Териад выкупил права на ее издание и при помощи Иды Шагал возобновил работу над изданием. «Мертвые души» вышли в марте 1948 г. в двух томах формата 28 × 38 см.

«Басни» Лафонтена, заказанные Марку Шагалу Волларом, были изданы Териадом в марте 1952 г. (2 тома, формат 30 × 39 см). Тогда же Шагал сделал два оригинальных офорта для обложек обоих томов. Из заказанных Волларом Шагалу книг Териад издал также «Библию», к которой художник в период с 1931 по 1939 годы сделал 105 офортов. В издательстве Териада над этим изданием работали с 1952 по 1956 год. Книга увидела свет в декабре 1956 г. (2 тома, формат 33 × 34 см). В марте 1961 г. Териад издал «Дафниса и Хлою» Лонга с 42оригинальными цветными литографиями Шагала (2 тома, формат 32 × 42 см), которые были отпечатаны, как и все предыдущие и последующие литографии художника, в типографии Мурло. В марте 1967 г. вышел «Цирк» с оригинальным текстом и 38 цветными литографиями Шагала.

В 1944 г. Териадом была издана книга «Корреспонденция» с оригинальной графикой Пьера Боннара. В ней были помещены письма художника и 28 его иллюстраций, выполненных карандашом и тушью. В 1946 г. вышли «Письма португальской монахини» с 68 оригинальными литографиями Матисса, отпечатанными в типографии Мурло. В 1948 г. увидела свет книга «Песня мертвых» Пьера Реверди, к которой Пабло Пикассо сделал 124 оригинальные литографии. В октябре 1950 г. вышел «Цирк» Фернана Леже с 35 цветными и 30 черно-белыми литографиями. В марте 1969 г. в издательстве Териада вышла книга Альберто Джакометти «Париж без конца». Текст к ней написал сам Джакометти, который являлся также автором 150 оригинальных литографий, отпечатанных в типографии Мурло.

Всего Териадом было издано 26 книг, множество альбомов и монографий. В 1973 г. Национальный Центр современного искусства организовал выставку, посвященную Териаду — «Hommage а Teriade». Так Париж приветствовал своего лучшего издателя. В 1987 г. была издана большая монография Мишеля Антониоза «Verve. The Ultimate Review of Art and Literature (1937—1960)», которую автор посвятил жене великого издателя Алисе Териад.

Музей Марка Шагала в Витебске по праву гордится тем, что является обладателем пяти замечательных журналов «Verve» (№ 3, № 24, № 27—28, № 33—34, № 37—38), изданных Эженом Териадом и подаренных музею истинным ценителем искусства господином Генрихом Манделем.

Юлия Степанец.