Главная / Публикации / Валерий Шишанов. «Несколько строк из жизни Марка Шагала»
Валерий Шишанов. «Несколько строк из жизни Марка Шагала»
|
Некоторые искусствоведы цитируют ту первую мою книжечку, и как знать, другим, может быть, придется фантазировать вокруг меня? Я, быть может, не все скажу — у меня нет сил думать о себе, когда картины мои так меня мучают, нет сил говорить о себе — ведь каждое слово, как слеза, прожигает кожу. А что если слова эти останутся навсегда, останутся после тебя, как тени, эти слова, которые умоляют о пощаде?
Марк Шагал
|
Биографии известных людей неудержимо привлекают исследователей. И результат их поисков может быть самым различным — от кратких популярных биографий до многотомных подробнейших летописей жизни. Но пробелы и в том и другом случае неизбежны. К тому же, и сами «герои романа» не прочь что-то утаить, скрыть что-то личное, неприятное...
Марк Шагал (1887—1985) довольно рано обращается к такому жанру, как мемуары. Оказавшись в начале 1920-х в Москве, он начал записывать свои воспоминания.
Затем художник работает над автобиографией в Берлине. В 1925 году вариант на идише публикуется в нью-йоркском журнале «Цукунфт» («Будущее»), отдельные главы на русском публикуются в парижском журнале «Рассвет» (1926, 1927, 1930), и, наконец, в 1931 году в Париже отдельным изданием на французском языке выходит книга «Ma vie» («Моя жизнь»). Последнее издание стало каноническим для последующих переводов на многие языки мира, в том числе и на русский. Первое русское издание увидело свет в 1994 году... Оригинал рукописи на русском языке затерялся...
В 2009 году вышел ранее не публиковавшийся на русском языке более ранний вариант автобиографии, названный «Свое» (1925 год). Но как можно заключить из переписки, Марк Шагал на протяжении многих последующих лет продолжал работать над своими мемуарами1.
Шагал легко выкладывает канву своей жизни, свободно перемещаясь во времени, не утруждая себя такими «формальностями», как даты, зашифровывая их в косвенных, порой незначительных деталях, ошибаясь и вводя исследователей в заблуждение. Только обращение к другим источникам позволяет более достоверно выстроить биографию мастера, что мы и попытались сделать, обратившись к двум эпизодам из жизни мастера.
«Погромная волна»
Не так давно, 22 июня 2010 года, на торт лондонского аукциона Bonhams была выставлена картина Марка Шагала «Революция», вариант еще более масштабного полотна на ту же тему, законченного художником в 1937 году, но под влиянием трагических событий Холокоста, разрезанного в послевоенные годы на три части, которые были переписаны и составили триптих «Сопротивление», «Освобождение», «Возрождение»2. Сохранившийся вариант, безусловно, представляет большой интерес для искусствоведов, музейщиков, но жаждущие чего-то более изящного и приятного глазу участники торгов не обратили внимания на это произведение мастера, и картина не была продана.
Революция 1917 года стала большим потрясением для молодого тогда Марка Шагала. С одной стороны, она принесла равноправие и освобождение от уз антисемитских законов, с другой — невиданный прежде хаос, разгул антисемитизма, погромы и уничтожение традиционного быта.
В своих воспоминаниях Шагал не мог не упомянуть о потрясших Россию погромах, тем более что это коснулось его лично. В «Моей жизни» (1931 год) этот эпизод хронологически отнесен к преддверию Февральской революции, когда художник еще являлся служащим Центрального военно-промышленного комитета в Петрограде: «Немцы одержали первые победы. Удушающие газы настигали меня даже на службе, на Литейном проспекте, 46.
Шагал М. Витебск. Железнодорожная станция. Бум., туш. 1914 г.
Живопись моя заглохла.
Где-то в центре погром.
Бесчинствует банда молодчиков.
Они разгуливают по улицам в шинелях нараспашку, без погон и развлекаются тем, что сбрасывают прохожих с мостов в воду. Слышны выстрелы.
Мне хотелось видеть все своими глазами. <...>
Вдруг из-за угла прямо передо мной вырастают громилы — четверо или пятеро, вооруженные до зубов.
Обступают меня и без околичностей:
— Жид?
Я колебался секунду, не больше.
Ночь. Откупиться нечем, отбиться или убежать не смогу. А они жаждут крови.
Моя смерть была бы бессмысленной. Я хотел жить.
— Ну, так проваливай подобру-поздорову.
Не теряя времени, я поспешил дальше в центр, где бушевал погром.
И все услышал, все увидел: как стреляют, как сбрасывают людей в реку.
Домой, скорей домой!»3
В более раннем варианте воспоминаний «Свое» (1924 г.) описание погрома отсутствует4.
А могло ли это произойти в еще императорском Петрограде? Несмотря на антисемитские настроения, в городе на Неве не отмечены значительные погромы не только перед Февральской революцией, но и после Октябрьской и позже, когда волна насилия над евреями прокаталась по югу России, Украине и Белоруссии. Петроград прославился «винными погромами» (ноябрь 1917 — декабрь 1918 года).
А вот в Витебске 29 апреля 1918 года действительно произошел погром, жертвой которого едва не стал Марк Шагал5. В статье, помещенной в журнале «Еврейская неделя», упоминается, что «проживающий в Витебске художник Шагал спасся благодаря тому, что он назвал себя поляком»6.
Достаточно пространные репортажи о витебском погроме в петроградском издании дополняют статьи из местной «социалистической газеты» «Наша жизнь». В номере за 1 мая 1918 года сообщалось, что отряды анархистов 29 апреля в 9.30 вечера начали разгонять нагайками и штыками людей на Вокзальной улице и грабить магазины, принадлежавшие евреям7. Один из отрядов ворвался в «Интимный» театр с криками: «Русские оставайтесь — бей жидов». Погромщики стали отнимать бумажники и ценности у публики. Испуганные люди бросились разбегаться по соседним дворам.
Затем банда анархистов с шумом и стрельбой направилась в центр города: «Как передают, во время этого перехода через Двинский мост многих бросали в воду. Как только вся банда появилась на Замковой улице, немедленно начался разгром магазинов, из которых окончательно разгромлены: маг[азин] бр[атьев] Муниц (платье), Розенгольц (оружейный магазин), Лесина и Межинского (обувь), Шейнмана (часовой) и Дрейцера (книжный)». «Кошмарные минуты» пережила публика в кинотеатре «Кино-Арс», были разграблены магазины по Смоленской улице, разогнаны «барышни» на телефонной станции...
Около 10 часов вечера власти начали подтягивать к центру города войска: польский легион, дружины левых социалистов-революционеров, латышский батальон: «Немедленно по грабителям была открыта стрельба. При виде войск грабители бросились в рассыпную, но все же продолжали кое-где отстреливаться. В 10 с пол[овиной] час[ов] вечера на Замковой улице появился броневой автомобиль, который открыл по всей улице огонь из пулеметов. Когда огонь был прекращен, никого из грабителей уже не было. Только на углу Замковой улицы удалось задержать двух грабителей на месте преступления. Когда при них нашли награбленные вещи, они были убиты на месте. У одного из грабителей сильным ударом сабли голова была совершенно отрублена. До четырех часов ночи раздавались отдельные выстрелы». Утром главари анархистов были арестованы.
В номере за 3 мая «Наша жизнь» поместила статью о жертвах погрома8. По своему сценарию один из эпизодов напоминает историю, рассказанную Марком Шагалом: «Помощник начальника милиции Б. Гольдин в момент выступления грабителей находился в "Интимном" театре. Выбежав на улицу, Гольдин захотел пробраться через Канатную улицу, но по дороге ему встретились двое грабителей, которые спросили у него: "Еврей?.." Гольдин ничего не ответил, тогда один из них выхватил саблю и ударил его по голове. Сабля соскользнула с фуражки и ранила Гольдина в плечо. Гольдин упал Неизвестные, думая, что он убит, прошли дальше после чего раненый кое-как добрался домой».
В этом же номере газеты весьма известный в Витебске человек Павел Николаевич Медведев9 выступил с обличительной статьей в адрес организаторов погромов: «Мутная, грязная погромная волна, которая давно уже бушует по растерзанной, сорвавшейся в пропасть анархии России, захлестнула в конце концов и Витебск. И как будто в насмешку над совестью и честью, как раз на исходе первого дня Страстной недели, недели великих страданий Христа, люди, именующие себя русскими, в ночной темноте шныряли по улицам и закоулкам, ища для грабежа, издевательства и мерзкой расправы "во всем виноватых" евреев. <...>
Нет, не укрепится Советская власть, не прорастает вглубь, — наоборот.
Из глубины темной стихии, из подполья, где притаилось все жестокое, убогое, неразумное, темное и жадное человека, оттуда поднимается грозная волна противодействия против всякой власти, в том числе, конечно, и Советской.
И чем дальше, тем эта мутная волна поднимается все выше и выше.
Чего же ждать еще?
Всероссийского потопа?
Наивно видеть в погромах судороги черносотенства.
Нет, это не судороги, не конец, а начало, увертюра к черносотенной и реставрационной симфонии.
Это грозный симптом, ясно указывающий на то, что начинает подгнивать сама революция.
Верноподданные штыки?
Да, конечно, до поры до времени эта опора реальная и внушительная.
Но только до поры до времени, ибо в самом штыке слишком много разврата, слишком много соблазна.
Когда и где штык способен был хоть что-нибудь укрепить?
В лучшем случае он мог только на время поддержать.
И, конечно, не штыком должно лечить эту болезнь, этот порок, настолько же позорный и подлый, насколько страшный и грозный.
Только проветривши затхлый воздух коммунистического жилья, только пойдя решительно и твердо по пути организации и правопорядка, только собравши воедино для дружного творчества все силы, способные строить новую Россию, можно рассчитывать и верить, что погромный перегар развеется и растает, как воск перед лицом очистительного огня»10.
К сожалению, вспыхивающие в различных уголках мира межнациональные конфликты только подчеркивают актуальность слов Павла Медведева.
Содержащиеся в статьях детали погрома позволяют предположить, что Марк Шагал умышленно перенес место и время действия «погромного» эпизода в своей биографии. Вряд ли это была ошибка памяти... Скорее всего, художник не хотел связывать с мрачными событиями святой для него город.
«Трагический случай»
Самые сокровенные, трогательные слова в воспоминаниях посвящает Марк Шагал своим родителям Художник мучительно переживал, что не был рядом с ними в последние дни их земного пути: «Папа, никого нет дома. О, как же трудно думать о тебе, вспоминать тебя. Иногда мне хочется разорвать на куски все мои картины. Маленькие белые ручки, грязно белые. Нет, это не ты и не я. Сын почти пролетария.
Утонченный художник. Цвет нашего искусства последних лет. На мне и на моих холстах их последнее тепло. Отец едва сводил концы с концами. Грузил машину. Она раздавила его.
Он упал на землю и умер. Вот и все. Я приду на твою могилу. От мамы до тебя два шага.
Я опущусь на землю, раскину руки, но ты все равно не воскреснешь...»11
В «Моей жизни» история смерти отца рассказывается несколько иначе: «Отец еле сводил концы с концами, работал грузчиком. И однажды его задавило грузовиком. Насмерть.
Вот так. Письмо с известием о его гибели от меня спрятали. Зачем? Все равно я почта разучился плакать. В Витебск я больше не приезжал»12.
Как же умер отец художника? Можно ли сказать больше?
Родители Марка Шагала — Хацкель и Фейга-Ита Шагалы
Известно, что до революции Хацкель Шагал был приказчик0жил на сельдяном складе купца Яхнина. Витебские исследователи Александр Лисов и Аркадий Подлипский обнаружили в фондах Государственного архива Витебской области (ГАВО) материалы о работе Хацкеля Шагала в Витебском едином потребительском обществе (ВЕПО). Документы свидетельствуют, что с конца 1920 года он работал приказчиком лавки № 6, располагавшейся в центре города в доме 1/2 по ул. Вахтовой, а с июня 1921 года — отборщиком лавки № 7 на Вокзальной улице13.
По сохранившимся спискам сотрудников получалось, что смерть произошла в промежутке между 16 июня и 6 сентября 1921 года.
Однако в «Известиях Витебского губисполкома и губкома РКП(б)» за 3 августа 1921 года нам удалось обнаружить небольшой некролог в траурной рамке: «Комитет и сотрудники ВЕПО выражают свое соболезнование семье сотрудника лавки № 4. Шагала Хацкеля Мордухова, трагически погибшего на своем честном трудовом посту».
«Трагически погибшего на своем честном трудовом посту»... Что же произошло? Есть ли ответ?
В этом же номере газеты небольшая, но емкая заметка «Трагический случай»: «1 августа на углу Вокзальной и Канатной улиц легковой автомобиль сбил с ног и переехал переходившего через улицу прохожего.
Последний, оказавшийся гр-ном Шагалом, отцом известного витебского художника и бывшего директора Витебской художественной школы, был в бесчувственном состоянии доставлен в б. Еврейскую больницу, а оттуда в госпиталь Красного Креста, где ему должны были сделать операцию. Через 10 минут после доставления гр-нина Шагала в госпиталь, он, не приходя в сознание, скончался от раздробления черепа и кровоизлияния в мозгу»14.
Теперь мы знаем точную дату — 1 августа и подробности этой ужасной смерти.
После очередного сокращения штатов и реорганизации ВЕПО с 1 июля 1921 года лавка № 7 стала лавкой № 415. Она находилась в доме 16 на пересечении Вокзальной и Канатной улиц. Сейчас это проезжая часть улицы Кирова у пересечения с улицей Димитрова. Далее по тексту — «бывшая Еврейская больница» — «Станция скорой и экстренной медицинской помощи» (ул. Космонавтов, 14), затем — «госпиталь Красного Креста» — до недавнего времени 1-я городская клиническая больница им М.И. Калинина (ул. Энгельса, 5). Все это было рядом, но время было упущено, хотя вряд что-либо помогло — слишком тяжелы были травмы.
Еще немного шагаловских строк: «На картинах флорентийцев бывают такие второстепенные персонажи с нестриженными бородами, карими и в то же время как будто пепельными глазами и лицами цвета жженой охры в буграх и морщинах — вот примерно так выглядел мой отец.
В пасхальной Агаде есть такой кошерный простак (извини, папа!)... Помнишь, я как-то нарисовал тебя? Мне хотелось передать ощущение, какое возникает при взгляде на мигающую свечу, которая еще горит, но вот-вот погаснет...»16
Примечания
1. См подробнее: Хартли, Б. Мифология своей жизни / Б. Харшав // Мой мир. Первая автобиография Шагала Воспоминания. Интервью / Марк Шагал; Ред.-сост. Б. Харшав. Под науч. Ред. Я. Брука. Пер. с англ. А. Веденяпина. — М: Текст, 2009. — С. 8—27.
2. Апчинская, Н.В. Марк Шагал. Портрет художника / Н.В. Апчинская. — Москва, 1995. — С. 118.
3. Шагал, М. Моя жизнь / Марк Шагал; пер. с франц. Н.С. Мавлевич. Послесловие, коммент. Н.В. Мавлевич. — Москва: Эллис Лак. 1994. — С. 129—130.
4. Шагал, М. Свое / М. Шагал // Мой мир. Первая автобиография Шагала. Воспоминания. Интервью. — М. Текст, 2009. — С. 93.
5. См. также: Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918—1922 гг.: Сборник документов / отв. Ред. А.Б. Милякова, отв. сост.: Зюзина И.А., Милякова Л.Б., при участии Середы В.Т. (Украина, европейская часть России), Розенблат Е.С., Еленской И.Э. (Белоруссия). — Москва РОССПЭН, 2007. — С. 539—541; Зельцер, А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки 1917—1941 / А. Зельцер. — Москва: РОССПЭН, 2007. — С. 37—38.
6. Погром в Витебске // Еврейская неделя. — 1918. — № 11—12. — 18 мая. — С. 16.
7. Погромное движение в Витебске // Наша жизнь. — 1918. — № 39. — 1 мая. — С. 4.
8. К погромному выступлению в Витебске // Наша жизнь. — 1918. — № 40. — 3 мая. — С. 4.
9. Медведев, Павел Николаевич (1892—1938) — филолог, литературовед и критик, член круга М.М. Бахтина. Родился в Петербурге в семье выходца из крестьян. После Февральской революции от партии эсеров был членом юродской управы, исполнял обязанности юродскою головы. После Октябрьской революции до 1922 года занимал должности заведующего отделом внешкольного образования, заведующего подотделом искусств губоно, был ректором Пролетарского университета, преподавателем Института народного образования. Позже рабочей Государственном издательстве художественной литературы, преподавав в различных учебных заведениях Петрограда — Ленинграда. В 1938 году арестован и расстрелян.
10. Медведев, П. Погромный перегар / П.Н. Медведев // Наша жизнь. — 1918. — № 40. — 3 мая. — С. 2.
11. Шагал, М. Свое // Мой мир. Первая автобиография Шагала. Воспоминания. Интервью. — М: Текст, 2009. — С. 100.
12. Шагал, М. Моя жизнь / Марк Шагал — М: Эллис Лак, 1994. — С. 146.
13. Лисов, А. Новое о семье Шагала / Александр Лисов, Аркадий Подлипский // Шагаловский международный ежегодник, 2002. Сб. статей, под ред. А Подлипского. — Витебск. УПП «Витебская областная типография», 2003. — С. 83.
14. Трагический случай // Известия Витебского губисполкома и губкома РКП(б). — 1921. — № 173. — 3 авг. — С. 4.
15. ГАВО. — Ф. 988. — Оп. 1. — Д. 43. — Л. 24 об. — 25; Там же. — Л. 49. — Л. 212.
16. Шагал, М. Свое / М. Шагал // Мой мир. Первая автобиография Шагала. Воспоминания. Интервью. — М.: Текст, 2009. — С. 33.