Если бы солнце сияло мне по ночам!
Сплю — в красках намокший, в кровати моей
из картин,
и ты, ногою заткнув мне рот,
дышать не даешь, меня душишь.
Просыпаюсь — в страданьях
встающего дня и в надеждах
непрорисованных,
не воплощенных пока еще в цвете. Бегу
наверх, к просохшим кистям,
там
я распят с утра, как Христос,
там себя пригвождаю к мольберту.
Что? Со мною покончено?
Но картина еще не закончена,
все в ней мерцает, переливается... Стой!
Тут — мазок! Голубой. Тут — зеленый.
Красный. Цвета улеглись,
наступает покой...
Слушай же ты, мертвая моя кровать,
высохшая моя трава,
бросившая меня любовь
и приблудшая вновь,
слушай, что я тебе скажу.
Я по душу явился твою,
мне нужна твоя жизнь,
я допиваю остаток
твоих лет.
Я по горло насытился и луною твоей,
и сном о твоей невинности —
и все для того, чтобы стать твоим ангелом
и хранить, как прежде, тебя.
