Главная / Публикации / Марк Шагал. «Мой мир. Первая автобиография Шагала. Воспоминания. Интервью»

Мои первые учителя. Пэн

Пэн — мой первый учитель. Живет все время в Витебске. Витебск живет, и Пэн постоянно живет в нем. Если я чему-либо завидую, если я грущу о чем-либо — так это о том, что Пэн всегда живет в Витебске, а я всегда, всегда в Парижах... Не понимает он меня, когда мои письма к нему переполнены вопросами: «Как поживают мои заборы, заборы и заборы?»

Я узнал о Пэне в тот момент, когда с площадки трамвая, катившегося вниз и замедленно подымавшегося в гору Соборной площади, мне мелькнул кусок белой надписи на синем фоне: «...школа живописи Пэна»¹.

«Ах, — подумал я в отдалении, — интеллигентный же город наш, город Витебск». Я решил познакомиться с вывеской поближе.

Оказывается — большая, синяя жестяная вывеска, какие висят на лавках. В самом деле — в нашем городе маленькие визитные карточки, дощечки на дверях не имеют никакого значения, никто не обращает внимания...

«Булочная и кондитерская Гуревича», «Табак, разные табаки», «Овощная и зеленная лавка», «Варшавский портной», «Школа живописи и рисования художника Пэна» — все это выглядит снаружи, как «а штыкел гешефт»².

Нездешним миром показалась мне эта вывеска. Ее синий цвет, как синий цвет неба. Дрожит она от солнца и дождя. Впрочем, эта вывеска растаяла ныне так же, как все снега прошедших годов, и я не настаиваю ни на чем...

Слыхали ли вы о Пэне, о моем первом учителе, о художнике, о труженике, живущем вечно на Гоголевской улице?

Живу я 38 лет³, и ни у одного художника не видел я ателье, где столько атмосферы искусства. Его ателье переполнено картинами от пола до потолка. На полу лежат также горки бумаг и полотен. Свободен потолок. На потолке паутина и полная свобода. Люди еще пока не пользуются потолками. Вот почему я на нарисованных потолках охотно сажаю людей... пусть посидят. Вам не нужно выйти в поле⁴, не нужно ни за город ходить, ни обращать внимания на людей, ни ходить в театр, в синагогу. Все это здесь, все это жалуется и вздыхает с пэновских стен ежедневно, ежечасно, по субботам и по праздникам, днем и ночью... Кое-где между картинами вкраплены школьные гипсовые, греческие головы, руки, ноги, орнаменты. Белые предметы покрыты пылью. Сморкаясь, мы, ученики, поглядывали то на гипс, то на бумагу.

А сам художник? Бездарен я, если не смогу вам показать, как выглядит он. Пусть он короток — от этого его фигура только интимнее. Свисают к ногам углами концы пиджака. Двигаются направо, налево, вниз, и с ними вместе его часовая цепочка.

Бородка светлая — остра, подвижна и быстро чертит то грусть, то привет: «а гут морген»⁵.

Ни одна красивая барышня города не достигала двадцатой весны без того, чтобы Пэн не пригласил ее позировать — как ей угодно. Если возможно до грудей — тем лучше.

Выходит Пэн на балкон — у него прямо рука заболевала от поклонов.

Если я обо всем этом пишу — это потому, что, когда сидел у него в ателье, у меня было много свободного времени. Я все замечал. Описывать картины Пэна я не могу. Картины Пэна я в детстве слышал, нюхал, трогал. Я их не вижу издали. Вот почему я плохой критик, и слава Богу. Впрочем, вам нравится одно, а мне другое. Все дело вкуса.

Уже 20 лет, как я оставил Пэна⁶. Судьба забросила меня далеко от моих родных развалин. Но всю свою жизнь, как бы ни было разно наше искусство, я помню его дрожащую фигуру. Он живет в моей памяти, как отец. И часто, когда я думаю о пустынных улицах города, он то тут, то там... И я не могу не просить вас: запомнить его имя.

Примечания

Опубл.: «Рассвет» (Париж), 1927, № 4, 30 января.

1. Голубое й белое — цвета сионизма и не могут не быть знаковыми на фоне русского сероватого пейзажа. Сравните также бело-голубое небо на картине Шагала «Ворота еврейского кладбища» (1917), где под ивритским текстом, обещающим воскресение евреев и возвращение их в Землю Израиля, стоит дата: 1917 г., год подписания Декларации Бальфура.

2. «А штыкел гешефт» — почтенное дело (идиш).

3. Эта статья написана в 1927 г. Шагал часто утверждал, что подлинный год его рождения — 1889-й.

4. На идише «фэлд» (поле) — эвфемизм, синоним «кладбища».

5. «А гут морген» — доброе утро (идиш). Очевидно, Пэн говорил со своими учениками на идише. Интересно, как часто?

6. Шагал имеет в виду школу Пэна, которую он покинул в 1907 г. С тех пор они не раз виделись в Витебске между 1914 и 1920 гг.