Главная / Публикации / Клер Ле Фоль. «Витебская художественная школа (1897—1923)»

Евреи в Витебске

Переселившись более 500 лет назад из Западной Европы¹, евреи обрели в Белоруссии свою новую родину вследствие толерантной политики многих поколений суверенов Великого княжества Литовского. Первое упоминание о евреях Витебска зафиксировано в одном из документов 1551 г. о взимании пошлины. Другие источники свидетельствуют уже о существовании иудейской общины в середине XVI в. Несмотря на указ, запрещавший евреям поселяться в Витебске, архивные документы сообщают, что в 1605 г. в городе проживали две семьи еврейских торговцев². Община начала формироваться в 1627 г., когда воевода³ дал разрешение на строительство синагоги. Евреям позволили приобретать земли и дома. Привилей Владислава IV (1634) официально легализовал их присутствие в городе. Евреи принимали активное участие в защите Витебска в течение всей его бурной истории, инвестируя деньги на строительство фортификаций. После осады и взятия города русской армией в 1654 г. за лояльность к полякам евреев депортировали в Россию и бросили в тюрьмы. Король Ян III Собесский в 1679 г. предоставил им своим привилеем льготы и простил долги за верность Речи Посполитой; привилей был продлен в 1729 и 1758 гг. Евреи проявили лояльность и к Российской империи во время вторжения Наполеона: помогали армии в борьбе против французских захватчиков. За это многие из них получили награды. В возмещение материальных потерь еврейского населения ему было разрешено избирать своего городского голову на равных правах с головой от христиан.

Появление евреев в Витебске

Во время первого раздела Польши (1772) в Витебске проживало 1227 евреев⁴. В 1847 г. община насчитывала 9417 «душ», а в 1897 — почти 35 000. В 1909 г. в городе действовали 2 синагоги и 50 молельных домов, почти все хасидские⁵. Статистика их расселения довольно красноречива: в конце XIX в. евреи составляли 52,4% населения Витебска (т.е. 34 220 евреев на 66 000 витеблян). Жизнь общины включала многочисленные структуры: три кладбища, два братства, больницу с аптекой и приютом для престарелых и больных, кредитно-сберегательное общество, три начальные школы, две школы для мальчиков (одна из них — государственная ремесленным отделением), три школы для девочек, не считая вечерних курсов и иешив, гордости евреев. В 1857 г. открылась первая лавка-читальня, в которой были широко представлены книги на идише, иврите и русском языке⁶. К концу века витебские евреи имели в своем распоряжении уже три книжные лавки и читальные залы. Город посещали различные труппы еврейских театров, отмечались знаменательные события, а в 1905 г. витебляне восторженно встречали у себя Шолом-Алейхема⁷. Появилось много культурно-просветительских обществ⁸ и филантропических организаций. Еврейская община нашла в Витебске благодатную почву для динамического развития своей культуры, занимая в то же время важное место в социальной и экономической жизни города.

Деятельность евреев в Витебске

Поскольку российские власти не допускали еврейское население к земледелию, оно в основном занималось ремеслами и торговлей. В 1861 г. в Витебске работали 15 еврейских цехов, в которых было занято 557 мастеров, 377 подмастерьев и 135 учеников, что составляло половину численности ремесленников города. Наиболее распространенными были профессии портных⁹, шапочников, маляров, стекольщиков, мастеров-ювелиров...

Обучение ремесленников было поставлено весьма посредственно, половина из них не говорила по-русски¹⁰. После принятия Александром III закона о выселении иудеев из деревень еврейское население городов быстро возросло, чему способствовало экономическое развитие Витебска. В конце XIX в. евреи составляли 82% купцов города и практически вся торговля была сосредоточена в их руках¹¹. Почти половина взрослого населения занималась производительным трудом, из них: 41% — изготовлением одежды, 15% — строительством домов и их ремонтом, 12% — обработкой металлов и дерева. Треть посвятила себя торговле, в основном продуктами питания и тканями, еще одна треть вела независимый образ жизни. Традиционная любовь к медицине способствовала преобладанию еврейских врачей, дантистов и провизоров. В 1912 г. они составляли около 57% медицинских работников Витебска¹².

Быстрый рост промышленности города в конце XIX в. создавал условия для формирования класса крупной буржуазии: банкиры, промышленники, домовладельцы, торговцы. Среди них было немало евреев, благодаря деятельности которых в России наблюдался значительный экономический подъем. Им принадлежало большинство промышленных и торговых предприятий города. Некоторые из них преуспели в банковском и страховом деле. Многие купцы с 1885 по 1915 г. могли принимать участие в работе администрации Витебска и избираться в городской совет. Но семьи евреев скромного достатка, предоставленных самим себе, часто испытывали нужду и пользовались услугами национальных благотворительных обществ. Стоит вспомнить самого Марка Шагала: его отец работал у торговца сельдью, мать держала бакалейную лавку, а жена Белла была дочерью очень богатых родителей, владельцев трех ювелирных магазинов. Шагал глубоко страдал от такого социального неравенства, поскольку зажиточная семья Беллы не спешила давать согласие на брак: «Родителям и многочисленным родственникам да... да... моей жены не нравилось мое происхождение. Еще бы мой отец — простой приказчик, а дед...»¹³. Но перед Богом они были равны: религия объединяла витебскую еврейскую общину.

Витебские евреи и религия

Религия всегда была основой еврейских общин, о чем свидетельствует количество соответствующих школ и учебных заведений. В 1897 г. в губернии насчитывалось 140 еврейских школ¹⁴, из них в Витебске — 80 хедеров, три талмуд-торы¹⁵ и одна иешива¹⁶. Распространение синагог и особенно молельных домов (частный дом превращался в культовый) стало показателем демографического взрыва и набожности евреев: в начале XIX в. их было четыре, к середине столетия достигло 30, к началу XX в. — 62, из них две синагоги и 60 молелен.

Автобиографический рассказ Беллы Шагал¹⁷ — бесценное свидетельство о религиозной практике евреев Витебска, где представлены детские впечатления о жизни семьи. По этим воспоминаниям можно реконструировать традиционный образ жизни, образование и календарь религиозных праздников, которые начинались обрядом Субботы (Шаббат).

Евреи работали всю неделю в ожидании Субботы, еженедельного религиозного праздника, который, прежде всего, был выходным днем. Поскольку всякая работа в этот день воспрещалась, они прекращали работу накануне в пятницу раньше времени, чтобы подготовиться к встрече chabbat на заходе солнца. Женщины занимались праздничным столом, наводили в доме порядок, начищали самовар, подавали милостыню нищим, выпекали хлеб шаббат. Мужчины обычно шли в синагогу. Традиционная Суббота начиналась с захода солнца, когда мать семейства зажигала две свечи и произносила над ними благословение, которое символизировало начало праздника. Затем глава семьи читал благодарственную бенедикцию Киддуш¹⁸, отпивал несколько глотков вина из серебряного стаканчика и передавал его другим членам семьи. После этого все приступали к субботней трапезе. После обеда дом затихал. Вечером Белла и вся ее семья ели холодную рыбу, чтобы не нарушать обычай запрета зажигать огонь во время Шаббата.

Шагал в книге «Моя жизни» описал празднование Субботы в своей семье: «По пятницам отец отмывался. <...> Субботний ужин — отец чисто вымыт, в белой рубахе, от него так и веет покоем. Хорошо! Приносят кушанья. Какая вкуснота! Фаршированная рыба, тушеное мясо, цимес, лапша, холодец из телячьих ножек, бульон, компот, белый хлеб. Поневоле разомлеешь. Папа засыпал, не успев прочитать молитву (ну что поделаешь?), и мама со своего места у печки затягивала субботний гимн, а мы подпевали»¹⁹.

Судя по воспоминаниям, Белла получила религиозное воспитание у учителя (реббе) и выучила русский: будучи младшим ребенком в семье богатых коммерсантов, которые заботились об образовании своих детей, она продолжила учебу на высших женских курсах в Москве²⁰. Белла изучала историю и философию, хорошо знала иностранные языки и много путешествовала. Она была женщиной высочайшей культуры: историк, философ, актриса и писательница, идеальный пример маскилим: просвещенная личность, не порвавшая с иудаизмом. Марк Шагал сначала тоже получил религиозное образование у трех учителей, которые преподавали ему только иврит и Библию, затем учился в городском с ремесленными классами училище в Витебске.

В своих воспоминаниях «Зажженные огни» Белла очень поэтично описывает религиозные праздники, которые определяли и продолжают определять еврейский календарь. Одним из главных праздников был Новый год (Рош-Ха-Шана), отмечавшийся осенью. В этот день Розенфельды²¹ должен предстать перед Божьим судом и ожидать приговор десятью днями позже во время Иом-Киппур. Это был момент покаяния, своеобразный жест очищения, когда семья выходила к реке, чтобы «повергнуть» в воду свои грехи.

Шагал вспоминал: «Вы видали Двину в дни осенних праздников? Мостки уже разобраны. Больше не купаются. Холодно. По берегам евреи стряхивают в воду свои грехи»²².

День Искупления (Иом-Киппур) был самым святым в еврейском календаре: единственный праздник, лишенный исторического значения, и поэтому исключительно религиозный. В его основе — покаяние и наказание за грехи. После обряда жертвоприношения в виде петуха и кур матери молились за своих детей, затем каждый, проливая слезы, просил прощения у своих близких за содеянное. Шагал рассказывал в «Моей жизни» об эпизоде службы в синагоге: «В положенном месте, где отмечено "плачь", она вместе с другими женщинами принималась проливать священные слезы. Щеки краснели, по ним скатывались влажные бриллиантики и капали на страницы»²³.

День поста заканчивался большим разговением. На следующий день наступал Суккот (праздник Кущей) — память о тех сорока годах, которые евреи провели в скитаниях по пустыне. Сукка — это временное сооружение, возводимое на открытом воздухе, крыша которого покрывалась еловыми ветками. Внутри ставился стол, за ним усаживалась вся семья, а Белла любила вдыхать запах елей и играть в прятки. Ее отец и братья благословляли цитрон, а вечером принимали трапезу в сукке.

Праздник Торы (Симхат-Тора — радость Торы) завершал цикл чтения Торы и открывал новый цикл: Белла вспоминала, как дети веселились в синагоге, а взрослые праздновали, танцевали, пели.

В праздник Ханукка в течение восьми дней отмечались победа Иуды Маккавея над сирийским царем Антиохом Эпифанием и последовавшее за ней новое освящение Храма. Масло, рассчитанное на одни сутки, горело в подсвечнике Храма восемь дней. В память об этом чуде традиционно зажигали свечи, каждый вечер по одной, вплоть до восьмого дня. Этот праздник известен еще как Праздник огней²⁴ из-за возжигания восьми огней в Храме. Кроме того, дети тогда получали в дар несколько монет. Белла истратила их на прогулку по городу на санях.

Праздник Пурим посвящен памяти спасения евреев благодаря Эсфири в эпоху Персидской империи: свиток Эсфири, рассказывавший об этих событиях, зачитывался в синагоге, а евреи вручали друг другу подарки в виде сладостей и напитков. В Пурим дети наряжались в маскарадные костюмы и играли в сайнет. Вечером по домам ходили бродячие актеры и разыгрывали сценки из книги Эсфири. «И тут с треском распахивается дверь. <... > Высокие и низенькие, толстые и тощие. Они не только валят через порог, но просачиваются сквозь стены и щели, раздвигают окна и двери. Лица, лица, сколько лиц! Тот щекастый, тот носастый, у этого голова грушей...»²⁵.

К Пасхе (Песах, Прохождение) было необходимо очистить помещение от крошек, поскольку в этот день запрещалось держать в доме хлеб. Розенфельды по этому случаю перекрашивали и оклеивали обоями стены и потолки. Обряд Прохождения состоял в приготовлении мацы и семейной церемонии севера, праздничной трапезы, состоявшей из ритуальных блюд и сопровождавшейся молитвами. Младшая дочь в семье задавала четыре традиционных вопроса, ответы на которые находили в чтении Хаггады²⁶, чтобы помянуть исход из Египта. Затем вся семья ожидала появления пророка Илии. «Отец поднимает бокал и посылает меня открыть настежь дверь. Дверь настежь. Чтобы мог войти пророк Илия?»²⁷.

Еврейские дети Витебска были, таким образом, пропитаны религиозной традицией и сохраняли о ней память на всю жизнь. Эти праздники имели особое значение для хасидов, которые строго следовали каждой букве обычаев. Шагал, как и другие художники, был вскормлен иудейской средой, изобразив впоследствии на своих полотнах повседневную и религиозную жизнь евреев. Такое наследие стало первым этапом формирования идентичности большинства витебских художников.

Хасидское течение доминировало в витебском иудаизме, одним из мэтров которого был Любавичский ребе²⁸. Цадик Менахем Мендл, встречавший в молодости Бешта, обосновался в городе в 1770 г.²⁹. В 1777 г. он решил уехать в Палестину, но продолжал оттуда руководить витебскими хасидами, посылая им письма. Однако его подопечные потребовали возвращения цадика и материального благословения. В 1786 г. Менахем Мендл назначил своего преемника в качестве духовного отца белорусских хасидов Шнеура Зальмана из Лиозно, поселившегося в местечке Ляды, со временем превратившегося в известный духовный центр. Его успех был ослепительным. Дважды арестованный по доносу митнагдим российским властям, он написал мистический научно-популярный труд «Танья», создал династию, которая сделала Витебск центром мощного движения Любавич (по названию местечка, где жил его сын). Его философская система (Хабад) соединила лучшие элементы хасидизма и ортодоксального учения, основанного на разуме, созерцании и духовности.

Витебск жил не только под влиянием хасидов и ортодоксального иудаизма, но и Гаскалы. В конце XIX в. город принял евреев, которые распространяли идеи Просвещения и были изгнаны из Москвы и других регионов (Вильно). Гаскала проникла в Витебск благодаря появлению железной дороги и развитию связей с крупнейшими интеллектуальными центрами страны.

Витебск — еврейский город или космополит?

Жила ли витебская еврейская община в гетто, предоставленная самой себе? Известно, что еврейское население имело обыкновение группироваться в отдельных кварталах, вернее, на отдельных улицах (yiddishe gas — еврейская улица) рядом с синагогой. Никакие заграждения не отделяли их от остальной части города, но местное население не жаловало евреев, и они предпочитали жить среди своих, избегая контактов с христианами. Такая изоляция, усиленная использованием единого языка — идиша, а также следованием общим традициям, способствовала созданию сильной городской общины. Они жили, однако, в русской, вернее, белорусской среде и, конечно, были связаны с остальным населением, которое согласно царским законам подвергалось русификации, активно участвуя как в экономической, так и в социально-культурной жизни Витебска. В Лиозно он неоднократно встречался с крестьянами и общался с ними.

«Еврейская дыра», описанная Александром Бенуа, была на самом деле местом, где евреи чувствовали себя в безопасности, поскольку Витебск стал их городом, в котором они адаптировались, сохраняя свой образ жизни вплоть до начала XX в. без каких-либо столкновений с нееврейским населением.

Что касается «толерантности» христиан, то можно отметить, скорее, их «безразличие» к тяжелым условиям жизни евреев. В любом случае, белорусы, русские и евреи мирно сосуществовали. Александр Лисов, специалист по истории Витебской школы, представляет город как центр, где на рубеже веков мирно соседствовали культурные традиции хасидов и местного населения: белорусов, поляков и русских. Именно здесь, в Витебске, не столь богатом на творческие таланты и художественные выставки, будущий великий живописец создал картину своего видения мира³⁰.

Но был ли Витебск на самом деле столь беден в культурном плане?

Примечания

1. Там же. С. 94.

2. Еврейская энциклопедия. М., 1991. С. 39.

3. Воевода — глава воеводства (в Польше), войска, города в зависимости от исторической эпохи.

4. Slutsky Y. Vitebsk // Encyclopaedia Judaica. Vol. 16. Jerusalem, 1971. P. 191.

5. Еврейская энциклопедия. С. 645. См. также: Хмельницкая Л. Из истории витебских синагог // Мішпоха. 1998. № 4. С. 25—27.

6. Голосов В. Культура и быт... С. 97.

7. Там же. С. 97.

8. Более подробно об этом см. главу вторую.

9. Le métier de tailleur était très répandu chez les Juifs car il était «casher»: il permettait d’éviter de transgresser, sans le savoir, la loi interdisant le mélange du lin et de la laine.

10. Еврейская энциклопедия. С. 646.

11. Голосов В. Культура и быт... С. 96.

12. Там же. С. 97.

13. Chagall M. Ma vie. P. 76.

14. Обзор витебской губернии за 1897 год. N 49.

15. Талмуд-Тора — еврейская школа.

16. Голосов В. Культура и быт... С. 97.

17. Chagall B. Lumières allumées. Paris, 1973. P. 10—211.

18. Киддуш — молитва, благодарственная бенедикция, произносимая главой семьи на заходе солнца в Шаббат и во время других праздников.

19. Chagall. Ma vie. P. 41—43.

20. Meyer F. Marc Chagall. Paris, 1995. P. 44.

21. Девичья фамилия Беллы Шагал.

22. Chagall. Ma vie. P. 57.

23. Idem. P. 59.

24. Ханукка — еврейский праздник. В течение восьми дней отмечается победа Иуды Маккавея над сирийским царем Антиохом Эпифанием и последовавшее за ней новое освящение Храма. Масло, рассчитанное на одни сутки, горит в подсвечнике Храма восемь дней. В память об этом чуде традиционно зажигаются свечи, каждый вечер по одной, вплоть до восьмого дня. Этот праздник известен еще как Праздник огней.

25. Chagall B. Lumières allumées. P. 173.

26. Хаггада — ритуальная сказка, притча, повествование, чтение которой проходило за праздничной трапезой (седером) на Пасху.

27. Chagall. Ma vie. P. 62.

28. Leneman L. Un enfant juif de Vitebsk, Marc Chagall // Comité pour la langue et la culture yiddish en France. Paris, 1983. P. 16.

29. Robberechts. Les Hassidim. P. 130—131.

30. Lissov A. Yehouda Pen, professeur du grand Maître // Chagall. Vitebsk — Saint Pétersbourg — Paris (catalogue d’exposition à la galerie Gérard Piltzer en mars 1993). P. 49.