Главная / Публикации / Клер Ле Фоль. «Витебская художественная школа (1897—1923)»

Развитие иудаизма в России и формы его проявления

В XIX в. культурная жизнь еврейской общины России была чрезвычайно богатой. Получили развитие многочисленные течения, стремившиеся адаптироваться к новым политическим и экономическим условиям, связанным с промышленной революцией приютившей их страны.

Традиционализм и хасидизм

В XIX в. ядром духовной жизни евреев в России были религия и устойчивые традиционные структуры.

В отличие от западноевропейских общин, которые уже начинали процесс ассимиляции и переживали первый опыт эмансипации, общины Российской империи сохраняли систему консервативного образования в хедерах и иешивах¹.

Тяжкие условия царских антисемитских законов вынудили их жертв отказаться от идеи ассимиляции². Напротив, активно развивался раввинизм, зародившийся в рамках иешивы, которая стала центральной структурой в развитии системы образования ортодоксальных евреев благодаря усилиям последователей Гаона Виленского³, Ильи Бен Соломона Зальмана (1720—1797). В 1803 г. раввин Хайм основал иешиву в Воложине, под Минском, — одном из самых известных центров по изучению Талмуда⁴. Другая иешива была открыта в 1817 г. в маленьком белорусском городке Мире.

В таких местечках, где традиции до сих пор очень сильны, и процветали еврейские школы. В хедере дети изучали Тору, а наиболее одаренные из них постигали Талмуд, продолжая религиозное образование в иешиве. Они воспитывались в интеллектуальной среде и становились настоящими эрудитами, способными толковать и обсуждать любые тексты из Талмуда.

Иешивы, таким образом, обучали целые поколения библейским текстам в духе иудаизма. В середине XIX в. раввин Израиль Салантер, основатель движения Муссар, придал новый импульс этому образованию. Он настаивал на еврейской религиозной этике и «хотел уверить массы в том, что не может быть религиозной жизни без мощной нравственной основы»⁵.

Многочисленные иешивы, в частности в Литве и Белоруссии, применяли эту этическую систему для борьбы с возрастающим престижем Гаскалы (еврейского Просвещения). Наряду с сильным раввинизмом, хасидизм стал не менее важным народным движением.

Это обновленное религиозное движение родилось в середине XVIII в. на Подолии. Его основатель Баал-Шем-Тов (Бешт) в течение долгого времени в одиночестве изучал Каббалу⁶, прежде чем сформулировать ее доктрину и обучить последователей, которые затем публиковали и распространяли его речи. Хасидизм, укоренившийся среди населения и требовавший от элиты жизни в святости, зиждился на двух учениях.

Цадик⁷ считался хасидами⁸ праведником, посредником между Богом и еврейским народом. Он позволял людям приближаться к Богу и учил их служить ему, в том числе и в повседневной жизни. Облеченный сверхъестественной властью цадик передавал божественное озарение хасидам. Второе хасидское учение основывалось на принципе «имманентности Бога на земле»⁹. Бог не покинул созданный им мир, он — повсюду («вся земля полна Богом»); человек не одинок, поскольку любой предмет вписывается в глобальный божественный контекст. «Весь мир, как фон, призванный принимать решения и действия людей, — это детище Бога, а личное поведение и выбор — это прерогатива человека»¹⁰.

Поскольку каждый элемент бытия божествен и дарит возможность общения с Богом, народ изначально принимает участие в религиозной практике. Утверждая эмоциональный характер последней, хасидский иудаизм адаптируется к нуждам еврейского народа, чтобы в молитве вернуть ему радость и вдохновение¹¹. Для упрощения системы образования и установления прямой связи с Богом цадики создали особый вид сакрального искусства и литературы. Жизнеописания святых (легенды, чудесные истории) в устах цадиков напрямую связывали слушателей с божеством путем череды событий и гуманных поступков. Музыка и танец выражали жизнеспособность и стихийность этого непосредственного общения с Богом. Пение и танец хасидов способствовали «служению предвечному в радости»¹². В их песнопениях тексты не были первичными, они адаптировались к мелодии. Музыкальные традиции местных народов (русских, поляков, украинцев, белорусов) повлияли на хасидский репертуар, несмотря на то что впоследствии они изымались хасидами. Танец был коллективным (рондо) или индивидуальным (клейзморим) и исполнялся под аккомпанемент музыкантов.

Хасидизм довольно быстро и успешно распространился в соседних с Подолией губерниях (Волынь, Польша, затем Литва, Белоруссия, Венгрия), но вскоре столкнулся с властью раввинов¹³. Конфликт зародился как по поводу практики и учения хасидизма, так и по поводу разного влияния цадиков и раввина на общину. Обвиненные в саббатианстве, хасиды стали восприниматься раввинским митнагдим¹⁴ как секта, они их обвиняли в обожествлении цадиков, граничащим с идолопоклонством, а также критиковали их доктрину, согласно которой присутствие Бога должно быть всепоглощающим, что создавало путаницу понятий чистого и нечистого, священного и мирского. Наконец, хасидов, предпочитавших молитву учебе с целью общения с Богом, «обвиняли в презрении к знаниям и их носителям, в лести вкусам невежественных масс». В социально-политическом плане хасидизм поставил под сомнение верховную власть кагала, что привело к актам непослушания раввинам и созданию отдельных групп в недрах общины.

В конце XVIII в. Виленский Гаон стал ярым противником хасидизма. Ассамблеи раввинов 1772 и 1781 гг. отлучили членов секты хасидов от веры и предали их тексты огню. Борьба между раввинизмом и хасидизмом продолжалась вплоть до Положения 1804 г., которое разрешало каждой еврейской секте строить собственную синагогу и выбирать раввина: легализованный таким образом хасидизм вышел победителем в борьбе со своими противниками митнагдим.

В начале XIX в. вслед за волнениями, которые коснулись еврейских общин в России, руководство хасидского движения распалось на части и подверглось децентрализации. Появились целые династии цадиков, довольно часто конфликтовавшие между собой. В течение XIX столетия хасидизм познал период успеха и большой популярности в западных районах Российской империи, создав сеть иешив. Со второй половины века цадики, озабоченные поддержанием установленного порядка и своего господства в общине, отодвигали духовные и мистические аспекты на второй план в пользу организации и управления.

Неудивительно, что ортодоксальные евреи и хасиды, консерваторы и традиционалисты, начали борьбу с движением цадиков за эмансипацию.

Под угрозой погромов и разного рода насилия еврейский народ нуждался в изоляции и защите. Он замкнулся в традиции и религиозных обрядах не только вследствие веры, а в основном для того, чтобы выжить и не исчезнуть окончательно. Антиеврейские меры империи вместо разрушения идентичности стимулировали народ к поиску других путей создавать новые формы солидарности в быту, искусстве и культе. Настаивая на религиозной эмоциональности, хасидизм сумел сохранить эту специфику иудаизма до начала XX в. и оставил глубокий след в повседневной жизни еврейского населения и его мыслительной деятельности. Он представлял собой скорее этику, способ существования, чем религиозное течение. Хасидизм к тому же был по-своему парадоксален: с одной стороны, он предполагал строго регламентировать жизнь путем подчинения ортодоксальным законам, с другой — допускал мистицизм, фантазии, иррациональность; способствовал постоянному стремлению человека к постижению высшего мира; поддерживал чудодейственную, воодушевляющую и праздничную атмосферу, которая нашла отражение в картинах художников Витебской школы и многочисленных образах Марка Шагала¹⁵.

Гаскала

Зародившись в германской империи Габсбургов в XVIII в., Гаскала влилась в течение европейского Просвещения. Мойше Мендельсон (1729—1786), немецкий философ-еврей, стал первым, кто начал ориентировать евреев на европейскую культуру, осуществив перевод Библии на немецкий язык. В Западной Европе, в частности в германских землях, административная централизация и содержание постоянной армии породили новый класс евреев на службе государству, способный удовлетворять финансовые запросы короля¹⁶. «Придворные евреи» должны были знать нужды и привычки этой среды. Постоянные контакты с господствующим классом, промышленниками, торговцами сблизили их с нееврейскими кругами. Они оставили свой язык и адаптировались к языку и нравам немецкого общества, с которым полностью ассимилировались.

Чтобы реально интегрироваться в западноевропейскую систему, евреи должны были прославиться или высоко подняться по должностной лестнице во всех сферах деятельности (экономической, политической, философской, научной или художественной).

В отличие от просвещенных кругов, говорящих на немецком, французском или иврите, большинство евреев было изолировано от христианского общества и подвергалось влиянию таких мистических течений, как хасидизм. Цель маскилим — просветителей¹⁷ — улучшение условий жизни евреев, выход из состояния замкнутости и традиции, которую они считали мракобесием, противопоставляя разум религиозности и прибегая к ассимиляции в языке, одежде и образе жизни. Подобная рационализация иудаизма была положена в основу создания в 1819 г. Wissenschaft des Judentums («Науки об иудаизме»), стремившейся подвергнуть иудаизм научной критике. Конечная цель — эмансипация еврейского народа, реализация которой была сопряжена с изменениями в различных областях еврейского общества: воспитании, традиционных профессиях и религии.

Несмотря на то что уровень грамотности у иудеев был в целом гораздо выше, чем у христиан, в системе их образования было немало недостатков: светские предметы отсутствовали, иногда даже игнорировались, не изучалась Библия. Маскилим считали единственным способом «просвещения» еврейского общества создание образовательной системы, основанной на разуме. Однако в условиях враждебного общественного мнения, которое считало евреев не только грешными, но и зловредными по отношению к гоям, они чувствовали себя обязанными защитить иудаизм и доказать, что он безопасен для других граждан¹⁸.

Они покровительствовали обучению «чистому языку» (иврит или язык страны обитания), преследуя двойную цель. С одной стороны, идиш рассматривался ими как жаргон, указывавший на низкое происхождение, в то время как иврит или арамейский считались языками цивилизованными, использовавшимися в литературе и администрации¹⁹. С другой стороны, язык государства обитания снимал барьеры между евреями и неевреями, способствуя взаимопониманию и интеграции общества. «Чистый язык» стал инструментом для повышения интеллектуального уровня населения и замены старых ценностей (почитание Торы)²⁰ новыми: гражданская совесть, рациональность, интеграция с государством.

Маскилим ввели преподавание таких светских предметов, как арифметика, география, история, естественные науки, а также повысили качество изучения Библии.

Кроме того, они попытались заставить единоверцев отказаться от их традиционной деятельности: торговли вразнос, мелкой коммерции, ростовщичества и продажи алкоголя, что вызывало у христиан ненависть к евреям. Маскилим поощряли занятие евреев сельским хозяйством, но из-за отсутствия опыта и сковывающих феодальных отношений, царивших в аграрной системе Российской империи, евреи вскоре покинули земледельческие поселения. Маскилим также подталкивали их заниматься производительным трудом и осваивать различные ремесла, что считалось более благородным делом, нежели торговля. Однако овладение новыми профессиями вызывало проблемы, потому что немногие из них соответствовали «кошерному» образу жизни, а большинство было в руках владельцев цехов, которые избегали нанимать на работу евреев. Кроме того, это нарушало социальную иерархию и национальные иудейские ценности, что не могли допустить ни община, ни остальная часть общества.

Стремясь выйти из национальной изоляции, маскилим пытались реформировать систему внутренней организации еврейского общества. Кагал (Qahal), орган общинного самоуправления, отвечал за исполнение законов и уплату налогов. Однако с введением централизованного государственного управления он стал объектом критики со стороны чиновников, которым хотелось видеть евреев невежественными и нетерпимыми по отношению к религии. Именно с этими взглядами и боролись маскилим, почитавшие религиозную толерантность как фактор социального восхождения. Стремясь к отделению церкви от государства, требуя преобразования кагала, до этого совмещавшего духовные и мирские прерогативы, отвечая исключительно за религиозные проблемы, они хотели, чтобы прочие дела находились под юрисдикцией центральной администрации. Закон церковный должен был подчиняться общему государственному закону. Маскилим старались представить еврейскую религию приемлемой для восприятия христиан. Огромное количество праздников, многочисленные выходные дни, жесткие ортодоксальные правила действительно отделяли евреев от остальной части общества. Адаптируя литургию к эстетическим вкусам и культуре христианского окружения, просвещенные молодые люди не отказывались от своей принадлежности к иудейству. Количество молитв на государственном языке увеличилось, а их содержание изменилось: были исключены молитвы за Сион и Иерусалим, поскольку евреи, стремившиеся получить гражданство в стране обитания, не считали себя беженцами и не собирались возвращаться в Израиль. Мессианский характер иудаизма, таким образом, был смягчен.

Гаскала в Западной Европе сопровождалась появлением газет на иврите, распространявших «просвещенные» мысли, и созданием организаций по изучению древнееврейского языка. В Восточной Европе она следовала берлинским идеям, которые привозили в Литву и Украину купцы и студенты, прибывшие из Германии. Несмотря на границы и политические режимы, просвещение маскилим, наконец, проникло в империю. Гаскала Мендельсона, будучи достаточно самобытной, получила развитие в России вследствие особого положения евреев в этом регионе.

Считается, что отцом российского Просвещения иудеев был Вер Левинсон (1788—1860), но с конца XVIII в. Виленский Гаон приобщил своих близких и последователей к изучению наследия просветителей, а также таких светских дисциплин и наук, как астрономия и математика. Белорусское местечко Шклов стало центром Гаскалы, где маскилим могли посвятить себя учебе, литературе и созданию программ возрождения еврейского общества путем перехода к занятиям сельским хозяйством²¹. Радикальные идеи и обращение некоторых из них в христианство сделали маскилим непопулярными у большинства российских евреев. Нужно было дождаться 1820 г., чтобы Гаскала возродилась в Литве и особенно в Галиции.

Испытывая сильное влияние германской культуры, маскилим, прозванные daitsh (немцы), настаивали на замене идиша немецким языком и реформе еврейской образовательной системы. Вер Левинсон сыграл здесь роль теоретика движения. Его книга Предназначение Израиля, изданная в 1828 г. на иврите, вызвала огромный резонанс. Он требовал уничтожения границ интеллектуального гетто путем улучшения системы образования, изучения «чистых» языков (немецкого и русского) и наук, открытости еврейской культуры, перехода к более доходным формам труда, в частности к земледелию. В отличие от Мендельсона, который обращался к узкому кругу еврейской буржуазии Пруссии, он хотел затронуть интересы широких масс российских евреев. Левинсон и другие писатели (А. Готлобер, И. Линецкий) обрушились на хасидизм в надежде, что маскилим займут ключевые посты в администрации и еврейской общине.

При Николае I они активно поддержали создание государственных еврейских школ, где преподавался русский язык, а также политику полной русификации, которая заставляла евреев отказаться и от их традиционной одежды. Правление Александра II вызвало надежду у маскилим, ведь они искренне верили в неизбежность еврейской эмансипации в России. Внушительный размах приобретала еврейская пресса; «Общество пропаганды культуры среди российских евреев» распространяло идеи Просвещения в районах черты оседлости. Юдофобское движение, волна погромов 1881—1882 гг. и репрессивная политика Александра III вынудили маскилим отказаться от своих обязательств перед правительством. Одни из них присоединились к российскому революционному движению, другие обратились к еврейскому национализму и сионизму.

Особенность Гаскалы в России проявилась в том, что она внесла большой вклад в развитие литературы и прессы на иврите и идише, которые выполняли роль своеобразного пропагандистского инструмента.

Авраам Мапу (1808—1867) считается первым писателем на иврите, создателем ивритского романа. Перец Смоленский (1840 или 1842—1885) тоже писал на иврите и защищал национальные ценности от приверженцев ассимиляции. Иегуда Лейб Гордон (1830—1892) был самым знаменитым сатирическим поэтом своего времени, обличавшим узость взглядов раввинов и святош. Их же последователи уже использовали идиш, чтобы затронуть чувства широкой публики. Менделе Мойхер-Сфорим (1836—1917) стал отцом литературы на идише, повествовавшей о повседневной жизни людей. В периоды массивной русификации появилась русско-еврейская литература, т.е. произведения, написанные на русском языке на еврейские темы, адресованные еврейским читателям. Однако, «несмотря ни на что», многие авторы «не переставали писать на иврите и идише, распространяя националистические и социалистические идеи среди евреев, и это творчество достигло своих вершин в произведениях Бялика, Шолом-Алейхема и И.Л. Переца»²². Их сочинения были равно отмечены влиянием как хасидизма, так и Просвещения. Сохраняя недоверие рационалиста к суевериям хасидов, И. Перец, однако, использовал их легенды и язык²³. Публикации маскилим на иврите, идише или русском языке побуждали евреев выходить из изоляции, изучать иностранные языки, сближаться с другим населением.

Гаскала, хотя и не смогла вытеснить хасидов, в XIX в. оказала значительное влияние на жизнь российских евреев. Хасидизм и Гаскала стали своеобразной «попыткой реакции иудаизма на новый вызов реальности и в таком качестве явили собой поистине современные феномены»²⁴. Гаскала подготовила путь социалистическому движению и особенно сионизму. Она способствовала выходу из гетто путем образования и европеизации части еврейского общества, а также содействовала появлению новых социальных типов евреев и формированию класса обновленной интеллигенции, где не было раввинов и ортодоксальных религиозных сил²⁵. Эти новые для современности и параллельные течения, достигнув апогея развития в 1880-х гг., оказывали сильное давление на мировоззрение евреев и их участие в социалистическом и националистическом движениях. Хасидизм и Просвещение оставили свой заметный след в искусстве: Витебская школа, конечно, не избежала этого влияния. Витебск находился в центре черты оседлости и воплотил в себе наглядный образец расцвета еврейской общины в России XIX в.

Примечания

1. Иешива — высшее еврейское учебное заведение.

2. Neher-Bernheim. Histoire juive... T. 2. P. 111.

3. Гаон — почетный титул, который давали некоторым раввинам в Вавилонской академии (а также в других академиях, например в Вильно).

4. Талмуд — собрание догматических религиозно-этических и правовых положений иудаизма, сложившихся в 4 в. до н.э. — 5 в. н.э.

5. Neher-Bernheim. Histoire juive... T. 2. P. 112.

6. Кабала (Каббала) — средневековое религиозно-мистическое учение, получившее особое распространение в иудаизме.

7. Цадик — праведник. Раввин, признанный хасидами посредником между Богом и людьми.

8. Хасид — «благочестивый», последователь хасидского движения.

9. Goldberg S.A., Wigoder G. (éd.). Dictionnaire encyclopédique du judaïsme. Paris, 1993. P. 487.

10. Nisenbaum H. Quest-ce que le hassidisme? Seuil; Paris, 1997. P. 15—16.

11. Robberechts E. Les Hassidim. Belgique, 1990. P. 177—185.

12. Goldberg S.A., Wigoder G. (éd.). Dictionnaire encyclopédique... P. 190.

13. Rubinstein A. Hasidism // Encyclopaedia Judaica. Vol. 7. Jerusalem, 1971. P. 1397.

14. Митнагдим — ортодоксальные евреи, выступавшие против хасидизма.

15. Лебедева Е. Витебские истоки искусства Марка Шагала // Шагаловский сборник. С. 168—170.

16. Ettinger S. Les Juifs et le mouvement des Lumières // Le monde Juif. Antwerpen, 1980. P. 225.

17. Маскилим — просветители, последователи еврейского Просвещения.

18. Ettinger. Les Juifs et le mouvement... P. 227.

19. Bechtel D. La guerre des langues entre l’hébreu et le yiddish: l’exclusion de la langue yiddish de la haskalah à l’Etat d’Israël // Plurielles. N 7, hiver-printemps 98—99. P. 26—46.

20. Talmid hakham — мудрец, почитающий Тору.

21. Fishman D.E. Russia’s first modern Jews. The Jews of Shklov. New York; London, 1995.

22. Ettinger. Les juifs et le mouvement... P. 231.

23. Niborski I. Introduction à Théâtre yiddish. T. II. Paris, 1993. P. 9.

24. Ibid. P. 7.

25. Казовский E. Еврейское искусство в России. 1900—1948. Этапы истории // Советское искусствознание. М., 1974. С. 229.