Главная / Публикации / Аркадий Шульман. «Местечко Марка Шагала»

Что увидел французский художник в Лиозно

Вначале XIX века Лиозно по-прежнему оставалось небольшим местечком, но вспомните рассказ об особой энергетике этих мест. Лиозно удерживает на своей орбите много громких имен, отстоящих друг от друга, казалось бы, на астрономическом расстоянии.

Х.В. Фабер дю Фор, полковник французской армии, артиллерист и художник, родился и жил вдалеке и от Лиозно, и от Белоруссии — в Вюртемберге. Попал в наши края не по своей воле. Хотя, если бы знал, что здесь так красиво, а для художников это особенно важно, непременно приехал бы в Лиозно сам. Фабер дю фор служил в армейском корпусе маршала Нея и пришел в Россию летом 1812 года вместе с войсками Наполеона.

«Его рисунки, как очевидца и участника войны, натуралистичны, как фотографии, и являются бесценным свидетельством происходящих событий, в которые волею судеб был вовлечен сам автор. Сквозь пожелтевшие листы для вдумчивого и наблюдательного зрителя проглядывает личное отношение художника к происходящему. Своим трагизмом особенно запоминаются литографии «Убитый егерь», «Бородинское поле битвы 7 сентября 1812 года», «Мост через реку Колочь после Бородинского сражения», «Переправа через Березину 28 ноября 1812 года».¹

Но нас больше интересуют лиозненские рисунки Х.В. Фабера дю Фора.

В течение двух недель, в конце июля — начале августа 1812 года, французские войска стояли в Лиозно, пока не выдвинулись на соединение с основными силами армии Наполеона. Художник, хоть он и полковник, и артиллерист, всегда художник. И Фабер дю Фор не расставался со своим альбомом.

В 1831 году, когда уцелевшие в сражениях наполеоновские солдаты стали думать о более вечных проблемах, чем победы и поражения на поле брани, художник выпустил в Париже альбом военных литографий. Текстовые комментарии к нему написал боевой товарищ Фабера дю Фора майор Кауслер. Целый раздел альбома занимает «Лиозненская серия». На одной из гравюр изображены французские солдаты и лиозненские евреи.²

Не знаю, насколько исторической была встреча, произошедшая 9 августа 1812 года, но в историю, благодаря Фаберу дю Фору и Кауслеру, она попала. Вот что пишет в комментариях майор и летописец военного похода Кауслер: «Из всех жителей Лиозно, маленького городка, расположенного в русской Польше, евреи были почти единственными, кто с нашим приходом не оставил своих жилищ. Может быть, они пожалели свое имущество и поэтому остались здесь, а может, почувствовали выгоду в делах, которую сулило им пребывание французской армии. Продолжительное пребывание штаба трех армейских корпусов недалеко от города и биваки этих же корпусов, в самом деле, давали надежду на богатые сборы. После стольких непрерывных переходов и разных лишений наши потребности накопились и умножились во много раз, мы готовы были предложить за них соответствующую награду. Сознание этого воодушевляло, вероятно, маленькую группу, которую я зарисовал по случаю, когда был послан в Лиозно по делам службы. Четверо евреев, по всей видимости отец, мать, дочь и сын, собрались перед дверями своего дома. Родители обременены сбытом продуктов питания, осторожно поглядывают и взвешивают, какое впечатление на иностранцев производит обаяние их дочери.

Удачная ли торговля? Гренадер прислонился к двери дома. Кажется, он собирается немного попытать счастья и успеха во флирте с дочерью, но это не входит в расчеты ее родителей».

Глядя на работу художника и зная все дальнейшие кульбиты истории, можно многое рассказать о встрече французов и евреев в местечке Лиозно.

Евреи, подданные Российской империи, во время войны 1812 года остались верными своему государству. Хотя русское правительство серьезно опасалось, на чью сторону они встанут. Наполеон заигрывал с евреями, пытаясь привлечь их в свои союзники, как это произошло с поляками. Но даже французские солдаты не раз отмечали преданность евреев России. «Все евреи оказывали тогда русским эту разведывательную службу.., повсюду проявляли преданность России и сердцем не отпали от нее». А тем более, это проявлялось в местах, где проживали последователи Шнеура-Залмана. В Лиозно, хотя цадик уже жил в другом местечке — Ляды, хорошо знали его слова: «Если победит Наполеон, богатство евреев увеличится и положение их возрастет, но зато отдалится сердце их от Отца нашего Небесного». Глава белорусских хасидов, проповедовавший милосердие и смирение перед Богом, не мог примириться с жестокостью Наполеона, с его губительной жадностью к бесконечному кровопролитию, с его самонадеянной гордостью и равнодушием к человеческой жизни, а также к его вольномыслию и безбожию, которые угрожали в будущем устоям еврейской жизни.

На гравюре французского художника евреи запечатлены в одеждах, характерных для того времени. Мужчины носили шубы с отложным воротником и меховые шапки-штраймл. Естественно, под шапкой была ермолка, которую евреи не снимали никогда. Гавриил Державин, кстати говоря, отмечал это с возмущением. Мол, не уважают никого, а поэтому не снимают ни перед кем головного убора. Для еврея ношение ермолки — обязательная вещь, самое простое объяснение которой: каждый еврей должен все время помнить, что над ним кто-то есть. Естественно, имеется в виду Всевышний.

Летом мужчины носили кафтаны, подпоясанные широким кушаком или черным шелковым плетеным поясом с кистями (на идише он называется — гартл). Хасиды носили брюки по щиколотку и белые чулки.

Женщины поверх платья одевали своего рода корсаж (вестл). Обычно его шили из парчи и отделывали бисером. Особо набожные женщины всегда носили передник (фартух), который также служил оберегом от сглаза. Фартухи отделывали кружевом, тесьмой, вышивкой и лентами.

Головной убор женщины назывался бинде. Это была белая ткань, обматывающаяся вокруг головы наподобие тюрбана. Замужние женщины брили головы, носили парики.

Мужчины никогда не стригли и не брили бород. Они сбривали волосы на затылке, макушке или на передней части головы, оставляя их обязательно на висках. Пейсы, волосы оставленные на висках, могли заплетаться в косички, закладываться за голову или свисать вниз, достигая плеча или груди.

События войны 1812 года оказались трагическими для самого Шнеура-Залмана. При отступлении русской армии цадик вместе со своей большой семьей присоединился к ее обозам. Он не смог вынести трудного пути, испытаний и горестей. Рабби Шнеур-Залман умер в ноябре в селе Пены Курской губернии. Хасиды перевезли тело в местечко Гадячи Полтавской губернии и похоронили на еврейском кладбище...

Примечания

1. http//voina1812.narod.ru/prl.html

2. Гинзбург С. «Отечественная война 1812 г. и русские евреи», СПб, 1912 г., стр. 121.