Главная / Публикации / «Шагаловский сборник. Выпуск 4»

Ф. Томоко. «Петербургская фантазия» (задник Марка Шагала для балета «Алеко»)¹

Марк Шагал пользуется большой популярностью и у нас, в Японии. В центре коллекции префектурного музея изобразительных искусств города Аомори (Aomori Museum of Art), который был создан в 2006 г., находятся три из четырех задников балета «Алеко», основанного на поэме А.С. Пушкина «Цыганы» на музыку фортепианного трио «Памяти великого художника» П.И. Чайковского. Первый задник «Алеко и Земфира при луне», второй — «Карнавал», четвертый — «Петербургская фантазия» (третий «Пшеничное поле летним днем» находится в Филадельфийском музее искусств (Philadelphia Museum of Art)), а их эскизы и наброски — в Нью-Йоркском музее современного искусства (The Museum of Modern Art, New York)). Марк Шагал оформил этот балет в Мексике в 1942 г.

Настоящее сообщение посвящено выяснению мультиэлементной игры в финале балета «Петербургская фантазия» — не только на заднике, но и на сцене. Балет «Алеко» основан на «Цыганах», но здесь замечаем другие пушкинские элементы и, конечно, мотивы, присущие самому Шагалу.

Сначала в связи с «Медным всадником» посмотрим петербургское притеснение, затем — пушкинские любовные треугольники, а уже потом — шагаловские мотивы.

Петербургское притеснение

Петербургское притеснение показывается через три предмета. Во-первых, на фоне неба высится пара башен Петропавловской крепости на Заячьем острове, на правом берегу Невы. Левая башня выше, а правая ниже, значит, это вид со стороны реки. До революции в подвальной тюрьме крепости были заключены политические преступники. Башни крепости являются символом царской тирании.

Во-вторых, справа от них стоит Медный всадник, который напоминает поэму Пушкина, как пишет Susan Compton². Реальный памятник Петру Великому находится на левом берегу Невы напротив Заячьего острова. У Пушкина за героем Евгением «несется Всадник Медный / На звонко-скачущем коне; / И во всю ночь <...> / Куда стопы ни обращал, / За ним повсюду <...> / С тяжелым топотом скакал» (МВ II 191—196). И, наконец, маленький человек — бедный безумец — погиб. Медный всадник тоже выражает давление властей.

В-третьих, перед башнями Петропавловской крепости и Медным всадником вздулась Нева. Вода скрывает береговой гранит и чугунные узоры и омывает фундаменты домов. Здесь «всплыл Петрополь как тритон, / По пояс в воду погружен» (МВ I 92—93). На него позже писатель надевал багряницу и прикрывал зло (МВ II 73—74). Это, возможно, побудило художника окрасить северную столицу в багряный цвет. Стихийным бедствием разрушило много домов, и многие утонули. На следующий день вода спадет и появится картина, когда «кругом, / Как будто в поле боевом, / Тела валяются» (МВ II 45—47). Наводнение на Неве — самое большое петербургское притеснение.

Кстати, что за колонный портик прямо под белым летящим конем? Может быть, это просто один из архитектурных элементов, которые часто встречаются в Петербурге? Может, Императорская Академия художеств на Университетской улице на Большой Неве, т. е. недоступный для Шагала авторитет как символ государственной власти, где только треугольный фронтон с колоннадой является маленькой частью фасада? Или, может быть, это Пушкинский дом (Институт русской литературы Российской Академии наук), открытие которого было запланировано к столетию со дня рождения великого народного поэта? Пушкинский дом был построен на Набережной Макарова на Малой Неве в 1927 г. — уже после того, как Шагал покинул Россию в 1922 г. Поэтому художник не мог видеть его сам, но не исключена возможность, что он познакомился с ним через прессу и нарисовал в честь автора поэмы.

Пушкинские любовные треугольники

На сцене существуют три треугольника, состоящие из одной женщины и двух мужчин, убивающих друг друга.

2-1. Первый из них, конечно, формируют Алеко, Земфира и ее любовник.

2-2. Второй состоит из самого А.С. Пушкина, его жены Наталии и Ж.Ш. Дантеса. Эскизы костюмов «Поэт и его муза»³ — это Пушкин и Наталия, а «Герцог»⁴ — это Дантес. В одном из набросков для хореографа⁵ Дантес стоит посередине, Пушкин — справа от него, за Дантесом — человек с подсвечником-менорой в руке. Этот персонаж есть и в наброске «Подсвечник и светская дама»⁶. У него такое бледное лицо и взлохмаченные волосы. На фотографиях его костюма⁷ можно видеть, что на белых брюках нарисованы лица и черепа умерших. Значит, этот персонаж с менорой является символом смерти. Он из-за Дантеса угрожает великому поэту, которому суждена гибель на поединке с французским офицером-кавалергардом.

2-3. На третий треугольник тонко намекают сном Алеко. В наброске «Фантазия Алеко»⁸ герой спит на стуле слева, а перед этим с поэтом с ножом в руке случилась трагедия. Здесь вспоминается зловещий сон Татьяны Лариной, в котором вдруг Онегин «Хватает длинный нож, и вмиг / Повержен Ленский» (ЕО V 21.2—3). Затем следует настоящая дуэль. И Онегина, и героя «Медного всадника» зовут одним именем — Евгений. В 1833 г. сам Пушкин указал на эту связь в начале первой части вышеуказанной поэмы:

В то время из гостей домой
Пришел Евгений молодой...
Мы будем нашего героя
Звать этим именем. Оно
звучит приятно; с ним давно
Мое перо к тому же дружно.

(МВ 110—15)

Шагаловские мотивы

Люстра, летящая лошадь и Христос на кресте включают эту картину в ряд распятий по-шагаловски.

3-1. Художник-иудей Шагал несколько раз писал люстру внутри синагоги (например, «Синагога», 1917 г.⁹). Синагогальная люстра олицетворяет национальную религию. Когда в Восточной Европе погромы обрушивались на единоплеменников художника, в «Белом распятии» (1938)¹⁰ этот атрибут еврейского храма был сбит и брошен на землю. В «Петербургской фантазии» люстра висит высоко, но ореол свечей грубо зарублен и лишен спасительных сил. И на сцене менора — символ нации и веры, которому нет числа у Шагала — тоже попала в руки бледной Смерти и потеряла благодетельное влияние. В этом балете благодатные шагаловские мотивы ущемлены чем-то негативным.

3-2. Что касается летящего белого коня, то Наталья Апчинская отмечает, что на такой повозке «обычно помещается Илья-Пророк»¹¹. У Шагала мы часто видим лошадей, запряженных под русской дугой в четырехколесную повозку, а между тем здесь взлетающий конь без дуги несет двухколесную повозку, которая напоминает нам средство восхождения святого Илии. В Ветхом Завете сказано: «Вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, <...> и понесся Илия в вихре на Небо» (4-я книга Царств. 2:11). На основании этого текста написаны иконы «Огненное вознесение Илии Пророка». Хотя во многих из них красные кони, но Шагал считал их белыми. Он пишет в автобиографии «Моя жизнь»:

«Папа весь в белом.

Каждый год в великий день Йом-Кипур он казался мне пророком Илией»¹².

«[Вечером в день Пасхи] отец поднимает бокал и посылает меня открыть настежь дверь.

Дверь настежь. Чтобы мог войти пророк Илия?

<...> Но где же он, Илия, со своей белой колесницей?»¹³

И давайте вспомним его большую мозаику в городе Ницца «Пророк Илья» (1970)¹⁴, а также витраж «Илья» (1967) в Нью-Йорке¹⁵. Или ночной вихрь в «Петербургской фантазии» вызвал одного из коней Илии, или конь со своей стороны произвел вихрь?

3-3. Перейдем к мотиву Христа на кресте. Он стоит слева среди могил. Вот теперь уместно вспомнить о тех распятиях, которые Шагал создавал в глубокой печали об единоплеменниках в беде. Там Иисус Христос служит символом мученической нации, а вокруг него — бегущие евреи и религиозные атрибуты, всё время употребляемые художником. Здесь тоже Иисус, церковь, синагогальная люстра и под напором наводнения, «как будто в поле боевом, тела валяются».

Здесь, в созданном в 1942 г. произведении, царит похоронный тон. Н. Апчинская пишет, что П. Чайковский посвятил свое «Трио» недавно скончавшемуся коллеге и что в его конце, «как и балетного спектакля, звучит похоронный звон, который в новом контексте воспринимается и как звон по всем погибшим во время 2-ой мировой войны»¹⁶. После того как мастер цвета достиг американских берегов в июне 1941 г., он, должно быть, узнал страшную новость о распространении войны — и о витебском пожаре, и о ленинградской блокаде, и о страданиях единоплеменников. На следующий день после премьеры «Алеко» в Мексике Шагал писал Й. Опатошу в Нью-Йорк: «Я надеюсь, что мои дорогие друзья и все другие друзья в Америке смотрели этот балет, который я создавал, думая не только о великой России, но и о евреях тоже»¹⁷. Всё равно мы, зрители, должны понять все элементы в шедевре «Петербургская фантазия». Элементы не только русские, но и еврейские.

Примечания

1. Доклад был прочитан на XXIV Международных Шагаловских чтениях в Витебске 14 июня 2014 г.

2. Compton S. Chagall. Royal Academy of Arts, London and Philadelphia. Museum of Art, Philadelphia, 1985. P 248.

3. Costume Design «A Poet and His Muse (Scene IV)». Cat. no. 017—43, 1942. Gouach and pencil on paper, 40,6×29,8 ст. Aomori Museum of Art. Chagall: Exile in America and the «Aleko», city Aomori, 2006. P 161.

4. Costume Design «A Duke (Scene IV)». Cat. no. 017—41, 1942. Gouach, watercolor, brush and pencil on paper, 40,6×26 ст. Ibid. P. 159.

5. «Sketch for the Choreographer». Cat. no. 017—63, 1942. Ink and pencil on paper, 26,7×40,6 ст. Ibid. P. 166.

6. Costume Design «A Candlestick and a Society Lady». Cat. no. 017—47, 1942. Gouache, watercolor, brush and pencil on paper, 30,2×37,8 ст. Ibid. P 163.

7. Costume Photo «Candlestick Holder (Scene IV)». Cat. no. 018—29. Ibid. P. 176.

8. «Aleko's Fantasy (Scene IV)». Cat. no. 017—65, 1942. Watercolor, wash, brush, pencil, pen and ink on paper, 26,4×40,6 ст. Ibid. P. 166.

9. «The Synagogue», 1917. Gouache, watercolor and crayon on paper, 40×35 ст. Private collection, Basel.

10. «White Crucifixion», 1938. Oil on canvas, 154,3×139,7 ст. Chicago (IL), The Art Institute of Chicago.

11. Апчинская Н. Театр Марка Шагала. Конец 1910-х — 1960-е годы. Научно-популярная серия Музея Марка Шагала. Вып. 4. Витебск, 2004. С. 18.

12. Шагал М. Моя жизнь. Перевод с французского Н.С. Мавлевич. М., 1994. С. 41.

13. Там же. С. 43.

14. «La prophèt Elie», 1970. Mosaïque, 715×570 ст. Musée National Message Biblique Marc Chagall, Nice.

15. «Elijah», 1967. Stained glass window, 148×118 ст. Tarrytown, Pocantico Hills (NY), The Union Church, south side.

16. Апчинская Н. Театр Марка Шагала. С. 18.

17. Harshav B. Marc Chagall and His Times: A Documentary Narrative, Stanford, Calif., 2004. Chapter 14. With Bella in America: 1941—1945. Marc Chagall in Mexico to Yosef Opatoshu in New York 10 Sept. 1942.